властью, получила легальную возможность экономически эксплуатировать русское (белорусы и малороссы) православное большинство и держать «господствующее» православие на западных окраинах империи в «униженном» положении57.
Легитимность социально-экономического и культурного господства польской колониальной элиты имела своим законодательным источником власть российского императора. Уникальность ситуации заключалась в том, что в качестве субъекта колониальной эксплуатации на территориях, присоединенных от Польши, выступала не российская имперская администрация, а туземное польско-католическое дворянство. В этой связи можно говорить о существовании такого регионального феномена, как туземный польский колониализм, политически зависимый от Российской империи.
Иосиф Семашко, митрополит Литовский и Виленский
Объектом колонизации и экономической эксплуатации являлось, в свою очередь, русское православное крестьянство, или по определению митрополита Иосифа Семашко, «население русское, белорусского или малороссийского наречия»58. Культурная дистанция, маркировавшая крепостническую эксплуатацию русского крестьянства Северо-Западного края, ясно осознавалась и российской общественностью, и российской бюрократией.
Вот как, например, осмысливалась колониальная специфика этого региона империи автором статьи, помещенной в газете «Северная почта»: «Крестьяне этого края, сравнительно с крестьянами великороссийских и малороссийских губерний, остались и до последнего времени в исключительном положении. Крепостное право не могло не казаться им тяжелее, нежели в других частях России, так как оно вышло из насильственного покорения их чужеземцами, и так как над ними удержалась личная власть владельцев, чуждых им по племени, по языку и большей частью по религии, владельцев, которых прежнее безграничное самоуправство неизгладимо сохранилось в преданиях отцов их и в их собственной памяти»59.
Указанные представления о колониальном характере отношений, которые сложились в Северо-Западном крае, разделяли не только публицисты и историки славянофильского и западно-русского направления60. Подобные взгляды были характерны и для представителей российской имперской администрации. Среди них следует назвать виленских генерал-губернаторов М.Н. Муравьева, К.П. фон Кауфмана, попечителя Виленского учебного округа И.П. Корнилова, губернаторов П.Н. Шелгунова, В.Н. Веревкина и др.
Эти администраторы, глубоко и основательно занимавшиеся обустройством крестьянского быта и просвещением сельского населения, так описывали признаки колониальной эксплуатации, которой подвергалось русское крестьянство Северо-Западного края. «Повсеместное угнетение и ополячение крестьянского сословия», «гнет и унижение» со стороны «панов и помещиков», «польско-католическое иго, господствовавшее
В официальных и неофициальных источниках этого времени этнонимы русский, белорусский и западно-русский используются как синонимы. Поэтому автор, опираясь на источники, также употребляет эти исторически применяемые этнонимы в качестве синонимов для определения этнической идентичности населения Северо-Западного края.
В этой же статье исторический процесс становления колониальных отношений в Литве и Белоруссии осмысливался в категориях своей эпохи: «Вопреки заключенному в 1569 году Люблинскому договору о равенстве Литвы и Украины с Польшей в политических правах, вопреки обещаниям сохранять в той и другой русскую и литовскую народность, русский язык и православную веру, польское дворянство, подстрекаемое и поддерживаемое католическим духовенством, особенно со времени появления в Литве иезуитов, стало открыто и явно употреблять все усилия к полонизированию всего присоединившегося к Польше русского края, и к обращению тамошнего православного населения в католицизм. Между этим пришлым дворянством и коренным населением края, как русским, так и литовским, возгорелась отчаянная борьба, продолжавшаяся около двух с половиной столетий. Богатство и превосходство в образованности, с одной стороны, а с другой, – сначала потворство, а потом явное покровительство польского правительства, козни и искусство католического духовенства дали чуждому в крае меньшинству значительный перевес над систематически угнетаемой и обедневшей массой простого народа. Мало-помалу польские магнаты овладели почти всей поземельной собственностью в присоединенном к Польше русском крае; значительная часть местного русского и литовского дворянства, под влиянием сильной польской пропаганды и материальных выгод, отреклась от своего родного языка и перешла в католицизм; изобретенная иезуитами уния насильственно распространилась в Литве и Белоруссии и, отчасти, на Волыни, и поколебала там православие; церковь православная угнетена была до такой степени, что исполнение православных обрядов в ограбленных и разоренных православных храмах отдаваемо было на откуп католикам и даже евреям, и что православную веру стали называть в этом крае верой «холопской», в противоположность вере «панской или господской», то есть римско-католической». См: Северная почта. – 1863 г. – 19 марта.
Сборник статей, разъясняющих польское дело по отношению к Западной России. Выпуск первый. / Сост. С.В. Шолкович. – Вильна, 1885; Сборник статей разъясняющих польское дело по отношению к Западной России. Выпуск второй. / Сост. С.В. Шолкович. – Вильна, 1887; Вестник Юго-Западной и Западной России (1862-1864 гг.); Вестник Западной России. (1864-1871 гг.).
