Ему легко – родители – известные актёры.
– Ну нет, так легко ты не отделаешься, – Ники улыбнулась вновь. – Я придумаю тебе испытание, и будь добр его пройти!
Поклониться во второй раз у меня получилось намного лучше.
– Всё, я уже не сержусь, – она обняла меня и, как и София, поцеловала в щёку. В другую. От поцелуя у меня сразу же случился беспорядок в голове.
Забавно. Я познакомился уже со многими девушками – при том, что совершенно не умел, до этой осени, да и мама не позволяла – но только Софи и Ники ни разу не приглашали к себе в комнату. Вообще-то по уставу университета и не положено – и мадам Цербер многих ловила на таком нарушении – но…
– Я всё ещё не уверена, – Ники понизила голос, взяла меня за руку. Легонько сжала её. Я поднял голову, встретился с ней взглядом. – Ты хочешь?
Страх как трудно было отвечать утвердительно. Представляю, какую сцену устроила бы мне мама, если бы узнала.
– Я тоже, – Ники не отводила взгляда. – Но пусть настоится, как следует. Всё, хватит отдыхать, бежим!
Брюс, спортзал, 20 сентября 2009 года, 17:30
– Брюс, замечательно, – Морис Шарон, сам в прошлом участник баскетбольной сборной Галлии, похлопал меня по плечу. – С такими парнями, как ты, мы сделаем римлян в два счёта.
Я ощущал, что мной восхищается не он один. На моём счету было двадцать очень сложных очков в этой игре – и три последних попадания. Математикам снова от нас досталось. Мне пожали руку все, и не потому, что это сделал Шарон.
– Классно играешь, – Жан был среди зрителей. – Признайся, тебе вшили в ноги пружины. Человек не может так прыгать.
Если расскажу, где, – на меня смотрели все остальные, – все туда побегут.
– Я не побегу, – Жан обвёл надменным взглядом команду. – Баскетбол – для слабаков. Бег на месте, вот спорт настоящих мужчин.
Мы сидели в «Лампе» – стало доброй традицией любые достижения отмечать там, за бутылкой вина.
– Не отказался ещё от турнира? – поинтересовался Жан.
Странно. Вроде бы я никому не говорил, что сомневаюсь, стоит ли участвовать в шахматном турнире. Ники выходила из себя всякий раз, когда я проявлял нерешительность и повторяла: это – признак слабости. Я же ощущал это иначе. У меня в голове постоянно вертелись несколько мыслей – фантазий, я уж не знаю, как их назвать – о том, каким будет моё решение и что последует. Что и София, и Ники будут разочарованы, я знал. Но по правде говоря, я не думал, что смогу выйти даже в четверть финала – а относиться к проигрышу спокойно или тем более с воодушевлением, как учил Лабурдоннэ, а до того – учитель из моей школы в Санту-Туаре, я не мог.
– Брюс, – мэтр со всеми разговаривал в своём кабинете – со всеми, кого решил оставить в клубе. – Вам нужно уметь извлекать из всего уроки. Я следил, как вы играете. У вас хорошая фантазия, вы быстро оцениваете ситуацию, но когда дела идут совсем не так, как хотелось, вы опускаете руки.
Признаваться в своих слабостях очень неприятно.
– Да, мэтр, – я выдержал его взгляд.
Он
