мину, разглядывала участок Иды.
– Хм… а интернет тут…
– Не ловит. Да фиг с ним! Любишь настолки?
– Лучше «Покер».
Галка вздохнула и обратила на Иду взгляд, в котором переплелись неловкость, благодарность, недоверие и грусть.
– Я завтра уеду.
Ида пожала плечами.
– Как хочешь. Хотя нет, ты уедешь послезавтра!
– Почему?
– Потому что приехать к вечеру и уехать на следующий день – это глупо.
– Мне просто реально как-то… Я тебя не понимаю.
– Смотри. Мы с тобой встретились второй раз благодаря совершенно невероятному совпадению. В жизни так не бывает, согласна? В кино – да. В книгах – с натяжкой (если автор такое допускает, его тут же заклевывают критики). Но в жизни – нет! Если жизнь нас опять свела, значит ей, а точнее нам это по какой-то причине очень и очень нужно. Я никогда не поверю, что подобные фокусы судьбы ничего в себе не несут.
– Ну и?
– Надо выяснить: зачем!
Галка сдержано усмехнулась и посмотрела на Иду, как на ребенка.
– Ты не куришь?
– Нет. Предпочитаю жасминовые палки. Но тебе не запрещаю.
Галка осталась. На день, на два. А потом и вовсе дождалась возвращения Андрея. Все это время Ида учила ее бездельничать и получать удовольствие от жизни. Галка отвечала в свойственной ей циничной манере, но время от времени смущенно предлагала какую-нибудь помощь или вновь порывалась уехать, чтобы не объедать малознакомых людей.
По вечерам они играли в «Эволюцию» или на гитаре. Галка исполняла песни на немецком и французском, темного таинственного содержания. Ида пела то, что писала сама. Ее песни были добрые, светлые, всегда с каплей самоиронии, хрупкими бабочками взмывающие к далеким звездам. Даже чужая, черная как перо ворона гитара в ее руках менялась до неузнаваемости, становясь чуткой и покладистой.
Со временем Галка расслабилась на столько, что все чаще забывала натягивать на себя привычное амплуа. Ее лицо, посвежевшее и загоревшее, больше не сочеталось с искусственной чернотой волос и злыми печатями татуировок на плечах и спине.
Как-то вечером накануне возвращения Андрея Ида и Галка вышли из бани, которую так и не сумели растопить, и сели ужинать. Комнату освещал слабый розоватый ночник. Крупный мотылек, бросался, как безумный на абажур и тут же взмывал к потолку, отбрасывая на него страшную тень. Ида отворила дверь и, погасив свет, с огромным трудом выгнала мотылька в родную ночь.
– Теперь комары спать не дадут! – вздохнула Галка.
– Я тебе дам репеллент.
Ида отхлебнула чаю с малиновыми листьями.
– Завтра поедешь?
– Да.
– Я думаю, нам надо м-м… задать друг-другу вопросы и честно на них ответить.
– Хорошо, – кивнула Галка.
Она уже привыкла к порой просыпавшемуся в Иде дотошному психологу.
