по сторонам – не смотрит ли кто – быстро перекрестилась. Но в широком коридоре никого не оказалось. Врачи и медсестры принимали раненых, даже ходячие пациенты старались помочь, кто чем мог. Только один хирург задержался, чтобы снять швы и напоследок, перед выпиской, самому обработать раны у прооперированной неделю назад малышки.
– Получайте, мамаша, вашу дочку! – раздражённо сказал хирург, выйдя из перевязочной. – И поспешайте домой, сами видите, что у нас тут творится. Знаете ли, война!
– Спасибо, благодетель! – только и промолвила Анна.
Врач хотел уже было уходить, но вдруг остановился, словно припомнив что-то очень важное или желая извиниться за свой тон, и добавил растерянной матери:
– Покормите ребёнка и сами обязательно пообедайте. Вы на чём будете добираться до дома?
– Пешком, пассажирский пароход теперь уже не ходит. Может, кто и подвезёт?
– Да, понятно. Ещё забыл, обязательно дождётесь медсестру: она даст вам необходимые лекарства для обработки ран, я распорядился. И смотрите, если вдруг загноится, немедля обращайтесь к доктору, ну если у вас там нет фельдшера или врача, то сразу приходите в больницу. Хотя, сами видите, что вокруг творится. Потому Ниночке лучше выздороветь самой, а нам надо оперировать не детишек, а раненых солдат.
– Спаси вас бог. Я за вас молиться буду. Вот только идти сюда мне больно далече, но я осилю.
– Вы что такое старорежимное говорите, мамаша? А вдруг нас кто услышит?
– Простите меня, дуру деревенскую.
Опустив руки в карманы халата, он развернулся и направился в сторону центрального входа, и каждый его шаг гулко отдавался в высоких потолках. Халат на спине врача натянулся, и она явственно видела, как он, по-стариковски сутулившись, уходил в чрево огромного здания.
Следом из перевязочной вышла медицинская сестра и сунула Анне в руки круглолицую дочку с красным зарёванным лицом.
– Стойте здесь и никуда не уходите.
Она вскоре вернулась и положила в ладонь Анны два пузырька.
– Читать умеете?
– Плохо, но мои старшие грамоте обучены.
– Понятно, тогда запоминайте: два раза в день обрабатывайте швы и раз в день после еды давайте девочке порошок. И вот ещё вам рецепт для аптеки, ваш доктор выписал.
– У нас в Трухачёво нет аптеки, и в Каргашине тоже нема.
– А бинты у вас есть?
– Нету. Но порежу простынь.
– Я вам дам две штуки, много не могу. А после их стирайте, сами знаете, сколько их надо для увечных бойцов.
Анна вдруг расплакалась, но не оттого, что нет проклятых бинтов, а от какой-то нестерпимой обиды на всю эту невыносимо тяжкую жизнь без единого продыху, со вкусом горькой полыни, на болезнь младшей дочки Нины, на переживания об оставленных в деревне детях, о скором призыве на фронт мужа. Медицинская сестра, пожалев, что грубо разговаривала,
