Девчата, слышали, что строитель наговорил?
Три девушки ответили невпопад:
– Слышали.
– Тогда почему стоим? Начинаем копать окоп, а мы с ним перекурим и примемся перекрывать крышу. Глядишь, к вечеру управимся. Как тебя звать-то, строитель?
– Сашка.
– Ты никакой не Сашка, ты Александр. Как отца зовут-то?
– Виктор.
– Вот, Александр Викторович, привыкай. Далеко пойдёшь, если проклятая война не остановит. Несчастное твоё поколение, слышу сердцем: выкосит вас подчистую вторая германская.
– Наверно, – замялся Саша, не зная что ответить.
– А меня Егор Кузьмич кличут. Запомнишь?
– Так точно, товарищ сержант.
– Молодчина. А что у тебя с руками?
– Да мозоли вот потекли.
– Что ж вам, бедолагам, рукавицы-то не выдали?
– Не знаю.
– Погодь, девчонка тебе помощь окажет, у нас есть спиртяга в аптечке, а на ночь приложишь подорожник. Янка, бери аптечку и дуй ко мне!
Егор Кузьмич отвернулся, ища глазами неведомую Яну, а заметив, крикнул:
– Давай-давай!
Одна из девиц обернулась, отложила кирку и ответила:
– Иду-иду, только сумку возьму.
Через пару минут подошла девушка с брезентовой сумкой. Из-под белой застиранной косынки наружу выбились пряди каштановых волос, а карие глаза серьёзно смотрели на мужиков.
– Что случилось, Егор Кузьмич? Я ответственно вам заявляю: я более никакие операции проводить не буду, ведь я не настоящий медик, а, как говорится, самоучка.
– Яночка, не гуди аки пчела над ухом старика. Ну вскрыла пару чиреев у деда, так сказать, на мягком месте, но ведь всё зажило, что вспоминать-то, – подмигивая Чистову, ответил сапёр. – Не поверишь, Александр Викторович, рука у неё лёгкая, да и сама она раскрасавица.
– Только вот счастья нету. И ещё, умоляю вас, перестаньте шутить, дядя Егор.
– Да ещё мамка говорила: не родись красивой, а родись счастливой. Ладно, Руднева, только обработайте мозоли нашему горе-строителю.
Длинные пальцы дотронулись до садящих ран парня и вдруг замерли. Около уха спросили:
– Вам так не очень больно?
– Да нет.
– Ну тогда терпите, гражданин комсомолец.
Она обработала раны, незаметно дуя на розовые мозоли, и, бережно промокнув их спиртом, забинтовала.
– Вот и всё, – сказала она, глядя на побледневшего студента, ее глаза внимательно обозрели парня. – Вечером ещё можно подложить подорожник. Если что, приходите завтра на перевязку.
– Спа-си-бо.
Саше не хотело отходить от девушки, и он принялся лихорадочно придумывать повод встретиться ещё раз.
– Яна,
