Мерина позовём?
– Так он не из нашей конторы! – Архип разочарованно сплюнул.
– Ну, и что? Зато разлив местный, хватит, чтоб надраться. Пойдём в бор с Мерином, никто не привяжется, да и выпивки завались…
«У Мерина знакомцы в Слободе, распивают вместе с детского сада… А без него в бор наведываться опасно: местные бродят компанией по восемь-десять человек, – морды тупые, здоровые, предлог, чтоб придраться, всегда найдут».
Микола ждал. Все молчали.
«Значит, мне доверяют, а от Мерина и вправду подальше. А то ещё вольтов своих притащит: и так уж весь восьмой класс на него шестерит…»
Но Малюта струхнул:
– Хрен с ним. Давай возьмём Мерина. Риску меньше.
Микола облизнул подсохшие губы; до зимы ещё месяц, а уже истрескались.
– Что, очко – жим-жим? – взъелся Халва.
– А у тебя железное?.. – парировал Малюта. – Меня, между прочим, уже предупредили… Если увидят ещё раз с той стороны забора – костей не соберу… А с Мерином сподручнее… Не на веранде же пить! Эрастыч застукает – и домой…
Микола сдавил в губах грустную улыбку: «Вот так… Вроде дом у каждого есть, а так посмотришь-послушаешь и поймёшь: никому неохота туда возвращаться. Ладно, пора заканчивать заседание политбюро…»
– Ну, хорошо. Только, чтоб он один!..
– Будь спок, – обнадёжил Малюта, – если Светку возьмём, придёт один…
Микола заговорил:
– В бор пойдём в одиннадцать, когда в школе кино крутят…
Все умолкли. Только ветер шелестит листвой, да сосны шумят невдалеке.
– Время самое клёвое: по телеку парад показывают. Слобода будет у экранов отмечать… Так что, главное, не мельтешить. И Эрасты-чу на глаза не попадаться. Без пяти, – Микола посмотрел на Архипа, и тот с готовностью подставил циферблат наручных часов, – все должны быть на месте. Архип, выведешь Светку.
– Сделаем… – Архип ухмыльнулся.
Микола встал и побрёл к корпусу – хотелось поваляться на койке. Остальные разошлись кто куда: Халва по привычке рванул к воротам – стрелять курево у прохожих. Малюта направился к турнику – там околачивались «молодые», пыжились по очереди на перекладине, и он их учил. Архип застрял в беседке и клеил скучающих девчонок.
Сосновый бор вплотную подступал к санаторию и начинался сразу за забором. В глубине, где столетние кроны продирались к небу, закрывая хвойными опахалами заросли орешника, нашли повал: изглоданные жучками, отполированные дождями и сидельцами брёвна, пространство вокруг которых было усеяно окурками и битым бутылочным стеклом. На одной из таких прогалин и отмечали.
Холодный ветер, прорывавшийся сквозь частокол сосен, приподнимал навес из раскидистых ветвей, и раз за разом чувствительно обжигал руки и лица. «Холодина-то какая», – и Микола поплотнее закутался в куртку. Сидел прямо на земле под самой сосной, прильнув спиной к шершавому стволу. Задрав голову,
