сейчас меньше всего хотелось разговаривать.
– Коля, Колюшка, не заболел ли? Какой ты бледный, неухоженный… – Она подошла совсем близко, он почувствовал как её холодные пальцы коснулись запястий рук.
– Я здоров как бык. Лучше о себе побеспокойся…
Весь сжался – она же не понимает, что если с ним так говорить, то он сломается, захочет жалости. А ведь ещё разбираться с этими. И не один раз.
– Может, погуляем, – предложила Света, – в город сходим, повеселимся…
– Ну, давай, сходим… – отозвался глухо, натужно.
Света вдруг спросила нежно, так нежно, как вчера любимая спрашивала художника по телевизору в фильме.
– Тебе было очень больно?
Микола ошарашенно уставился на неё. Лицо у Светы белое-белое. А под глазами – глубокие тени, следы бессонницы и непрекращающихся простуд. Болеет часто. А всё ей погулять. Сплюнул в сторону.
– Не мне одному было больно… Ты-то откуда всё знаешь?
– Ну, и дурачок ты… Про тебя ведь все всё знают! – рассмеялась она и положила ему ладони на плечи. Микола смутился, опустил голову, и улыбнулся – в первый раз за эти праздничные ноябрьские дни.
День пролетел незаметно, без приключений: катались на «чёртовом» колесе, сидели в кино (всё на Светины деньги), бродили по улицам. А вечером, когда возвращались, едва сошли с автобуса, как у ворот натолкнулись на троих. Двое были бритые. «Те самые, что кирпичи кидали позавчера», – смекнул Микола. Ещё один – постарше, с нездоровыми красными щеками, недобро глазел. Света, что болтала весь день без умолку, сейчас будто в рот воды набрала. «Боится, – понял Микола, – ничего, ты и должна бояться, ты в этом году здесь самая красивая. Не самое страшное, когда месят втроём, самое обидное, когда до тебя никому нет дела и некому заступиться. И самое паршивое, когда бояться все поголовно. А праздники – шут с ними… Они в пэтээсе всегда весёлые. Вот только жалко ботинки – не сапоги. Эх, не догадался, дубинку не захватил. Это ведь не Мерин с Малютой… Красномордый – он в Слободе заправляет. А остальные, незнакомые, видать, на призывной пункт никак не могут добраться, вот и догуливают своё».
Микола дотронулся до Светы, закашлялся притворно, и, наклонившись, шепнул:
– Если что, сейчас же беги в отделение… Очень быстро!.. Туда спокойно зайди и никого не зови!..
Стиснул Светину ладонь пальцами – ледяная была. И все-таки, в глубине души, надеялся, что всё обойдётся. Вроде уже зашли на территорию – парни мялись в двух шагах, переговаривались. Вот под каблуком чиркнул гравий, камешки захрустели. Сзади окликнули.
– Эй, длинный, погóдь… Стой, говорю!.. Выполняй команду!!!..
«Заводила – этот дембель, что растворители глушит. Его выключить первым».
Мысль работала уже автоматически, будто и не было этой внезапной дрожи в коленях. Чувствительно ткнул локтем Свету, и та заспешила по аллейке
