как приступить к разговору, мучавшему его. Вспомнил. Суетливо вытерев рот рушником, торопливо достал коробочку, поднес тетушке подарок.
– Не откажи, – как можно смиренней произнес он.
Она равнодушно приняла, насмешливо растянув губы в едкой улыбке, вероятно считая, что там сущий пустяк. Хотела даже отставить в сторонку, но взглянув на племянника, застывшего рядом изваянием и неотрывно следящего за ее руками, небрежно приоткрыла крышку и с удивлением обнаружила изумительное ожерелье.
– Ох, ты, ле-е-епо-та какая! Прямо-таки царское ожерелье! – почти пропела Лукерья, восхитившись браслетом. – Слов нет, уважил…
Она принялась рассматривать подарок повлажневшими глазами, примеряя его то на одну руку, то на другую.
– Рад, что угодил, – вымолвил Шуйский скромно.
– Спасибочко, Васенька! Замечу, у тебя отменный вкус! – тепло сказала она. Но тут же, мельком взглянув на племянника, Лукерья кольнула:
– Приму, хоть и не по средствам тебе, голоштанному, таковые подарки подносить.
Удовлетворенно хмыкнув себе под нос, Василий отправился на место. Лукерья не оставляла подарок, примеряя ожерелье и так, и этак. Любуясь золотом, блаженно улыбнулась и почти нежно произнесла:
– Когда получаю подарки, начинаю думать, что я еще кому-то нужна на этом свете… А это приносит радость! Вот так… Удивительная вещь – этакая мелочь – подарок! В нем сокрыта любовь, крошечка сердечного тепла от человека, который его преподнес. И эта кроха способна вырасти до… громадных размеров и согревать душу человеку всю жизнь!
На ее глаза вдруг набежала тень, нервно задрожало веко, и она нахмурилась, вероятно, вспомнив что-то грустное. Горестно вздохнув, Лукерья произнесла сухо:
– Твой батюшка, царство ему небесное (она перекрестилась), пока не испохабился, тоже был предупредительным ко мне.
Василия передернуло от откровенного признания, побагровел, но сдержался.
Оторвавшись от украшения, Лукерья замкнулась, мысли ее унеслись далеко. Оцепенев, угрюмо уткнулась в бронзовый канделябр, словно надеялась выудить из него укрытые от нее истины. Шуйского невольно пронзил холодок: «О-о-о, тетушка, как изваяние».
Но вот глаза тетки оживились, словно она смахнула с головы липкий густой туман. Тень ушла из глаз, забегали искорки. Повертев ожерелье перед глазами, аккуратно убрала в коробочку. Весело посматривая на племянника, поинтересовалась:
– И все же, Вася, сознайся, случайно ко мне явивши?
Василий покраснел. «Как бы, не так! Женка надоумила!» – промелькнуло у него в голове.
– Толи вспомнил, что у меня ноне День рождения?
Лукерья обожгла его глазами, тайно надеясь на сердечную доброту племянников и не рвущуюся корневую связь.
Шуйский всколыхнулся: «А ведь мог вспомнить – прежде этот день отмечался пышно! И это было бы кстати. Ан, нет…
