заднего крыла поднимается вверх, а правая – опускается вниз. Таким образом, крыльям придаются взаимно противоположные колебательные движения, обеспечивающие аппарату машущий режим полёта…
– Это всё понятно, как Божий день, – перебил Остапенко. – Крылья махать будут, мы сами убедились в этом. Но за счёт чего махокрыл движется вперёд?
– А я как раз и подхожу к этому. – Сапожков взялся за заднюю кромку переднего крыла. – Задняя кромка каждого полукрыла – на ширине трёхсот миллиметров по всей его длине, – выполнена из мягкого и, в то же самое время, упругого, эластичного материала. Когда какое-либо полукрыло опускается вниз, то его задняя кромка изгибается вверх. Если оно поднимается вверх, то она изгибается вниз. Но, независимо от того, изгибается ли задняя кромка вверх или вниз, в любом случае она создаёт горизонтальную составляющую силу, направленную в одну и ту же сторону и толкающую махокрыл вперёд.
Митя, для пущей убедительности, ещё раз продемонстрировал машущие движения крыльями, попросив друзей попридержать аппарат в средней его части. И действительно, задние кромки крыльев изгибались то вверх, то вниз, обдувая друзей упругими, прохладными струями воздуха.
– Когда, при разбеге, махокрыл достигает скорости около двадцати километров в час, – Митя освободил пилотское место и вновь подошёл к своим слушателям, – то можно отрываться от земли и набирать высоту. Подъёмная сила обеспечивается обычным аэродинамическим профилем жёсткой части крыла.
Друзья молча слушали Сапожкова, с каким-то благоговением поглядывая на товарища, великого изобретателя-самоучку, о котором когда-нибудь услышит и заговорит весь мир. В головах от всего увиденного и услышанного царил полнейший сумбур и невероятная сумятица. Но Митька настойчиво, методично «добивал свою добычу».
– Ну, и последнее, что хотелось бы вам показать, так это персональный, ракетный летательный аппарат, – сходу ошарашил Сапожков своих благодарных слушателей.
Он подвёл их к какому-то уж очень низкому кожаному креслу с общим упором для ног. Оно было установлено в самом дальнем углу комнаты. От середины подлокотников вверх шли две трубы. Наверху они были жёстко соединены между собой третьей, поперечно-горизонтальной трубой с гораздо большим диаметром, раза в три-четыре. Оба конца этой трубы заканчивались раструбами, от которых шли какие-то тяги к двум рычагам кресла, установленным впереди сиденья.
– Садимся в кресло, – выдал Сапожков. – Видите? Сел! – Слова свои он старался сопровождать наглядными действиями, решив, по-видимому, что подобное сочетание не особо-то утомит друзей. – Ставлю ноги на упор, облокачиваюсь на спинку, берусь за оба рычага управления и на левом нажимаю кнопку зажигания.
Друзья в напряжении чего-то ждали, полагая, что Сапожков вот-вот воспарит в подпотолочную высь.
– Воспламеняется твердотопливный заряд в камере сгорания: она надо мной, – он похлопал над своей головой ладонью
