с первого взгляда. Это была тётка Марфа-самогонщица, жившая на хуторе у самого леса. Дом её пользовался худой славой…
– Что у вас там ещё за шум? – стоя на пороге дома, спросила Любовь Матвеевна вошедшего в калитку сына.
– Да так, играемся.
Мать внимательно посмотрела на него, но уточнять не стала.
– Мы тут с отцом к соседям собрались, ненадолго, – предупредила она. – Захотите есть, еда стоит на столе. И не задерживайтесь особо, а то всё остынет.
– Хорошо, мам! – пообещал сын и направился к друзьям.
Ребята, раскрасневшиеся от мороза и всего ими пережитого, с нетерпением ожидали того за углом дома.
– Сильно ушибся, Мить? – сочувственно спросил Саня, держа в руках «Кенгуру».
– Бог миловал: ни единой царапины!
– Повезло-о-о!
– Здорово у тебя всё это получилось, на максимальных режимах, – подал голос Кузя. – Ну-у, думаю, всё – хана, финал всему, погиб смертью храбрых.
Сгрудившись в кучу и пританцовывая на одном месте, друзья торопливо, наперебой обменивались полученными впечатлениями по поводу произошедшего события.
Верхняя половина солнечного диска, чётко ограниченная линией горизонта, одаривала природу последними, эфемерными лучами, призывая всё живое следовать её примеру. Проникая в лёгкие, морозный воздух захватывал дух и сковывал движения.
– Это же вездеход какой-то, твой «Кенгуру»! – тараторил Кузя, пытаясь расширить область применения конструкции. – Представляете, как он будет незаменим, ну, например, для доставки почты в сельскую глубинку?
– Чего уж там! – отозвался Сапожков. – Представляю почтальона, который скачет семимильными прыжками, с развевающейся на ремне сумкой, по сугробам заснеженного поля или по раскисшему весенне-осеннему бездорожью…
– Или колхозного бригадира, – с серьёзным видом добавил Саня, – мчащегося на полевой стан к своей передовой бригаде.
Ребята весело рассмеялись.
– Пойдём ещё что-то покажу, – уже как ни в чём ни бывало, предложил Сапожков друзьям, направляясь в сторону мастерской.
10. Наше вам здрасьте!
Отряхнувшись, сняв с себя одежды и потирая озябшие руки, оставив в покое «Кенгуру», ребята поспешно проследовали за Митей. Он провёл их почти в самый конец тёмного коридора и открыл крайнюю дверь перегородки, пропуская гостей вперёд и щёлкая включателем. Ребята очутились в большом, ярко освещённом помещении, посреди которого стоял какой-то летательный аппарат.
– Ух ты! – вырвалось невольно из Кузиной груди.
– А это ещё что такое? – удивлённо спросил Саня.
– Это – махокрыл, – не без гордости заявил Митя, – собственной конструкции, один к одному. Мы его с батей целый год строили.
– А чего – махокрыл, а не махолёт? – спросил Остапенко, применив бытующий термин названия аппаратов подобной конструкции.
– Для тебя может
