Костей.
…Больше всего – по мощно нависающему обратному склону и по карабкающейся растительности – это место напоминало перевернутую гору. Но я не представлял, как гора может перевернуться.
И поэтому мне пришла на ум – вероятно, не самая тонкая, но зато выражающая ощущения – ассоциация с носовой частью военного корабля. Одного из тех, которые мне доводилось наблюдать в Севастополе…
Густые волосы оканчивались под горизонтальной складкой, а лоно переходило в линию живота. Не впалого, а довольно ощутимого, но хранящего прямой силуэт.
Затем живот раздавался, обозначая легкую припухлость вертикальной линией втянутого пупка.
Через много лет, я понял, что женщина с плоским животом – все равно что мужчина без мускулов.
В Костином наброске дрожала такая сдерживаемая сила страсти, что во мне самом все закипело.
И самым сильным фактором было то, что я смотрел не на мысленно раздетую Нинель Ильиничну и даже не на гипотетический рисунок своей обнаженной матери – у которой я в общем видел почти то же самое – а на женщину Кости.
На реальную женщину, которая реально принадлежала моему реальному другу.
Нет, конечно, все эти слова: «факторы», «гипотетичность», «принадлежала» – написал нынешний умудренный профессор. Тот мальчишка-восьмиклассник, который навсегда остался в зашарканном сером дворе средней школы №9, таких слов не знал, никаких мыслей не думал.
Он просто смотрел на изображение сильно оволосевшего женского лобка, который его друг видел в реальности, и ему до смерти хотелось прямо сейчас… убежать за гаражи.
И боясь пропустить слово, слушал дальше.
У женщины – как понимаю теперь, донельзя измотанной бесконечным днем борьбы с дебилами пионерами – настал час ночного отдыха.
Оставаясь в черных, страшно уродливых форменных туфлях, женщина опустилась на корточки, обернувшись к Косте широкой белой задницей, и звучно помочилась в песок.
…В этом месте рассказа я закрыл глаза и сопоставил рассказ друга со своим опытом из крымских кустов.
Я услышал шипение струйки, меня обволок невыразимо женский запах, я представил все происходящее так, словно сам сидел рядом с Костей.
И отметил, что этим летом мы с другом поднимались к познанию миру параллельно идущими ступенями.
Только он поднялся до конца, а я остановился на площадке.
И, конечно, мне было слегка обидно, потому что я-то увидел лишь разведенные колени, а Костя мог рассмотреть все, что хотел…
Опорожнившись, воспитательница скинула туфли, зашла в воду по щиколотку, снова присела и не спеша помыла у себя между ног.
Здесь мы оба выразили непонимание того, зачем было мыться отдельно, если предстояло полное купание. Но, вероятно, мир женщины никогда не мог полностью открыться мужчине.
…Сейчас, обладая некоторыми опытами – пусть не собственными,
