style="font-size:15px;"> – И все потому, что сервис отсутствует, – торжественно, разделяя каждое слово, говорит Андрей. – Имейся он – получил парень зарплату и в заведение. Все честно. Все довольны.
– А сервиз-то для какой нужды, кофе что ли пить перед этим делом полагается на заграничный манер?
Андрей и тут выдерживает игру. Людмила морозит одну глупость за другой, а он, ехидна, только поддакивает.
– Правильно, хозяюшка, кофий они для отвода глаз применяют, а если нет кофия, можно и чаек из стаканчика.
– И сколько же платят за такой сервиз?
– Не знаю, не приходилось, но попробовал бы с удовольствием. Жаль негде.
– И все-таки лучше, когда по любви, – уточняет Виталий, для Насти уточняет, вроде как в союзницы зовет.
А зачем ей такой союзник. Ей защитник нужен. Расфилософствовались, кобели несчастные. Не с той стороны подъезжаете. От такого зелья она не хмелеет. Скучно ей. И она спрашивает:
– Хочешь сказать, что у тебя была возможность сравнить?
– Нет. Просто мне так кажется.
– Или денег жалко! – радостно кричит хмельная Людмила. – Все мужики жмоты! Жмоты!
От такой радости и до истерики недалеко. Настя как-то просмотрела, когда Людмила успела напиться, может, к шампанскому не привыкла, разошлась, того и гляди скандалить начнет, а это уже совсем ни к чему – многовато для первого дня.
Настя первая встает из-за стола. Пора, ребятушки, пора закругляться, хорошего понемногу. Людмиле завтра с утра на работу. Сейчас она их проводит до калиточки, не дальше. Проветрится перед сном.
У калитки Виталий ускоряет шаги. Без прощаний, без намеков, как бы по рассеянности, оставляет дружка с красивой женщиной. Ну и черт с ним. Пусть катится, Настя не думает окликать его.
– Хороший Виталик мужик, надежный, – говорит Андрей.
– Тебе лучше знать.
Поддерживать пустую беседу ей лень. Если мужчина хочет развлечь ее, пусть напрягает извилины, помогать ему она не собирается.
– Кстати, очень толковый специалист.
– Молодец.
Рука Андрея крадется к ее руке. Настя как бы не замечает его ухищрений. Она не отстраняется. Она его понимает и оттого не боится. К тому же на улице свежо. Пусть поиграет. Это он на людях храбрец, о публичных домах рассуждает, над полуграмотной Людмилой издевается, а дошло до дела и прыти поубавилось. Анатолий таких героев теоретиками называл и не то, чтобы презирал их, скорее жалел, они постоянно крутились возле него: и научные теоретики, и деловые, и, такие вот, сексуальные – сам их приваживал, интересный народ и безопасный.
Опять Анатолий. Опять взялась сравнивать. Вот уж, действительно, бесовская сила, хуже щекотки: сначала смех, смех, а потом нет сил остановиться, даже слезы не помогают.
– Значит, говоришь, всю жизнь мечтал попробовать за денежки?
Настя слышит свой голос и не то, чтобы не узнает – ее голос, чей
