непродолжительного сна, не забывали и о не менее злых и враждебных юкагирах, часто нападавших на стойбище ванядырей. А, пока им ни что не предвещало опасность быть атакованными двуногими врагами.
В тайге, ещё до восхода солнца, проснулись птицы, и их ни кто не тревожил: ни лесные хищники, ни шаги крадущегося человека. В тайге – царил мир и покой.
Вскипятив в старом, единственном на всё стойбище железном котелке воду, и бросив в неё травяной сбор, тунгусы уселись пить чай и кушать вяленую юколу (сушёно-вяленое мясо рыб иди северного оленя). Через полчаса, попив чаю, охотники собрали свой охотничий инвентарь, надели за спину луки, приторочили на пояса колчаны со стрелами, потушили костёр и взяли в руки пальмы (длинный охотничий нож, длинною семьдесят два сантиметра, шириною – в два пальца и с деревянной рукоятью – длинною полтора метра). Опираясь на них как на посох, тунгусы отправились в дальнюю дорогу. На исходе третьих суток они рассчитывали дойти к границам своего стойбища.
Охотники шли налегке, не считая туесов с мускусом кабарги., поэтому возвращение домой оказывало на моральный дух тунгусов только позитивное влияние. Даже пара маламутов (крупные лайки), сопровождающие ванядалов в дальнем походе, всем своим видом показывали радость по возвращению к родным местам, а один единственный вьючный олень в отряде тунгусов, стал меньше останавливаться, чтобы пощипать свежей травы.
Юкагиры (эвен. – yoke-gir «дальние люди») делились на два обособленных субэтноса – тундровых и таёжных (лесных). Помимо различий в ведении хозяйственной деятельности, они разговаривали исключительно на своих наречиях. С отрядом «дальних людей» и предстояло встретиться тунгусам.
Отряд юкагиров состоял из десятка крепко сложенных, среднего роста молодых
мужчин. Их вытянутые лица с большим ртом с выступающими вперёд зубами, небольшими чёрными и тёмными глазами, и такого же цвета жёстких волос, имели североазиатскую, байкальского антропологического типа внешность и, по отдельным признакам, имела монголоидные черты. А, уж их беспощадности, в отношении к соперникам в разбойном промысле, могли бы позавидовать даже самые жестокие дикари. В шкурах жёлто-коричневого цвета и кафтанах украшенных мехом тюленя или нерпы, крашеного в красный цвет, юкагиры укрылись в зарослях густой травы, и напали на эвенов в тот момент, когда они подошли почти вплотную. Юкагиры, без лишних переживаний убивали родных братьев и отцов, а уж тунгусам – мечтать о сохранности своих жизней, и вовсе не приходилось.
Собаки бежали впереди отряда и распугивали юрких бурундуков, лакомившихся зёрнами кедровых шишек. Спустя пару часов хотьбы от места последней стоянки, идущий впереди отряда, Талтуга, заметил, как один из псов замер в охотничьей стойке. Маламуты, чаще всего замирают на месте если чувствуют приближение амбы (эвенк. «амба» – тигр) или амикана (медведь), – успел подумать тунгус, и… И, он услышал свист оперенья
