и дознаёмси: куды вани наших кОней умыкнули. На-конь, казаки!
Обмотав копыта коней мешковиной, казаки оседлали лошадей и поскакали к реке по следу угнанного табуна. Переплыв реку Медведицу, пластуны захватили в Меченом буераке калмыка и стали его допрашивать:
– Гутарь, зарас же, нЕхристь немытая, куды вы девали нАшавских кОней!?
– Мая мАла-мАла не понимай, о какой коняска сказала васа стлогая казака! – Запищал, пленёный калмычёнок, – Но, мая мала-мала видела, как в том сталана убегал больсая табун ласадка. Если васа казака отпустит, калмык – мая пливидёт васа табуна к самая Медведиса!
– Ну, смотри, рОжа не вмытая! – пригрозил, Григорий Рубак, – Не сполнишь обещанье – споймаем и сделаем тябе «секим башкА»!
У казаков было сомнение в честности отпущенного ими пленника, но устраивать погром калмыцкого улуса (обособленного кочевья) – не было достаточных оснований: следы копыт табуна были на обоих берегах, но табунщики не могли подтвердить, что лошадей угнали именно калмыки, а не они сами отбилась от основного табуна напуганные волками, рыскающими в степи. Поэтому преследователи решили ожидать мирной развязки дела.
На другом берегу реки у границы с улусом остались только разведчики, а основной казачий отряд – затаился на правой стороне реки, наводя остриё сабель и шашек до состояния бритвы и готовый к переправе через Медведицу по первому сигналу с другой стороны.
Пластуны (разведчики), даже в мирных условиях жизни никогда не теряли бдительность, и были всегда готовы первыми нанести удар противнику, который даже и не подозревал о присутствии казаков прямо у них под носом.
И, вот, с первыми лучами солнца, к реке подошла «шайка» калмыков. Увидев приближающуюся толпу приверженцев буддизма, «пластуны» тихо скрылись в густых зарослях камыша, отломали пустые камышовые трубочки и, держа их во рту, погрузились с головой в воду. Привыкшие к самым экстремальным ситуациям, казаки дышали через них, не показывая своего присутствия у берега реки.
– Эй, урус-казак! – Крикнул, самый толстый из «шайки», – Ходи свой батыр на наса берег битса!
– Каков «залог»? – Решив узнать условия поединка, крикнул в ответ, Пётр Шкаратенков.
– НАса Азыд-батыр (калм.– буйный) победит васа казака – ставит одна ведлА водка, коня и одна цирвонца золатам, васа оделзыт велх – мы ставит два по один ведлА, два по один цирвонца и возласяим васа убизавсая табун коняска.
– Ты поглянь, Петруня! – воскликнул, Иван Клягин, – Вани ишшо гутарють, што нашевскаи кони будто бы «сами убизали». Вот жа нЕхристи, а!
– Но, «залог», таварыш Ванька, дюжа справнай – грех не спытать силу! – Раззадорился, Омельян.
– Охолонь (остынь), Мельян! – урезонил бойцовский пыл Резона, Шкаратенков, – Мы, зараз, им – конфузию устроим.
– Митька!
