который с Перстнем на руке скоро станет повелевать царями! Но одному ему никак не справиться. А отряд… Поднимут ли они руку на людей государевых? И что он им скажет, если купцы достанут охранную грамоту? Глянув на своих бойцов, Орн увидел досаду в их потухших глазах, мгновение назад горевших предчувствием схватки и скорой наживы.
Стрельцы были совсем уже рядом, когда в голове чернокнижника зазвучал чужой, но такой знакомый голос. Он говорил на перевернутом арамейском. Не сразу разобрав сказанное, немец вдруг понял спасительный смысл этих слов. А осознав, увидел и кибитку, точь-в-точь такую, как показанная демоном. Воспряв, колдун грозно и решительно посмотрел на отряд, тихо вынимая меч из ножен. Ответив своему командиру испуганным удивлением, они все же взялись за топоры и луки. Мгновение спустя, когда весь обоз показался на дороге, Орн громко и отрывисто свистнул, заложив пальцы в рот.
Мирное весеннее утро тут же наполнилось смертельной какофонией атаки. Топот копыт и возбужденное ржание, людские крики, скрип и грохот тормозящих повозок не смогли укрыть от опытного слуха опричника звук отпущенной тетивы и короткий свист стрелы, посланной в цель. Хромой Семен, ждавший неминуемой расплаты за убийство праведницы, не ошибся. Стрела вонзилась ему в грудь, отчего тот хрипло выдохнул, повалившись с лошади. Еще до того как он упал, тетива запела вновь, да уже не одна. Двое стрельцов забулькали кровью, беспомощно хватаясь руками за стрелы, торчавшие навылет из их шей. С другой стороны обоза послышался звон скрещенного булата. Схватку затеяли четверо опричников, кравшихся сзади.
– Люди мы государевы! По велению царя и с грамотой в стольный град путь держим! – наперебой заорали оставшиеся в живых стрельцы, прикрываясь короткими щитами. Лучники Орна в нерешительности замерли, целясь в царских солдат. А из передней повозки уже выскочили двое купцов, белые от страха и негодования.
– Как смеете государевой воле перечить?! – раскатистым осипшим басом вскричал один из них, что был постарше. В руках он сжимал грамоту, словно это были молнии Зевса, готовые принести погибель наглецам. – К Иоанну Васильевичу призваны мы! Царь-батюшка велел пред очи его явиться! Не сносить вам головы, изверги, за дерзость вашу и неповиновение!
Позади обоза послышался крик раненого. Орн дважды свистнул, дав команду прекратить бойню. Четверо его бойцов отступили, держа топоры наготове. Пронзительный визг искалеченного заполнил лес, многократно повторенный эхом. Опричники испуганно переглянулись, а купец тем временем расправлял грамоту.
– Из коих земель путь держите? – ледяным голосом спросил колдун, не убирая меча.
– Сие не для твоих ушей, опричник! На колени перед волей царя, кто бы ты ни был! – вновь заорал купец. Стрельцы приосанились, выглядывая из-за щитов.
– Я есмь боярин Орн, пес государев, от измены его оберегающий! А посему велю отвечать подобру, из чьих земель пожаловали в град стольный! – загрохотал
