её напряжение. Подняв голову, я увидела, что она стоит и смотрит на их ритмичное покачивание.
– Колокольчики звонили. – То ли утверждая, то ли вопрошая, сказала она.
– Ветер, наверное, но я, если честно не…
Одним резким движением она сорвала их и бросила на пол, так сильно исказив от ярости лицо, что я чуть не вскрикнула от внезапности. В последний раз они звонко брякнули и, наконец, затихли насовсем. В ужасе вжавшись в качели, я наблюдала за тучной пожилой женщиной, что смотрела неотрывно на поверженные колокольчики, словно видела там выводок змей. Какую опасность они могли представлять? Чего она выжидала? Что они набросятся на неё? Начнут звенеть, словно одержимые злым духом?
– Тётя, что на тебя нашло?
– Не двигайся. Подожди меня здесь. Я сейчас. Я потороплюсь.
Она скрылась за дверью бесшумно. Буквально вплыла в дом, который, казалось, поглотил её красную фигуру. Я следила за тем, как стекают капельки по бокалу сухого белого вина, которое пила тётка, размышляя над тем выпить его или нет, а затем вдруг вспомнила лицо матери. Я не хотела вновь тонуть в её образе, таком родном, таком недостижимом. Но он возник, и вместе с собою принёс запах. Запах, который я гнала из своих воспоминаний, как могла. И сегодня тоже. Запах свежести наполняющий сад моей сумасбродной родственницы, всецело поглотил приторно-сладкий аромат глицинии.
– Нет! Только не сейчас. – Машинально я махнула перед собой рукой, пытаясь развеять иллюзию. Так, словно отгоняла от себя назойливую муху. Схватила бокал с вином и почти засунула туда свой нос, стараясь заглушить появившийся в сознании аромат, резким запахом кислого вина, но он не исчезал.
– Не хочу я никуда смотреть, Ута. Не проси меня. Это слишком больно – попросила я, но знала, что не выполнить её просьбу, просто не смогу. Никогда у меня это не получалось, хоть я и старалась забыть.
Я сдалась. Подняла глаза и увидела её. Такую же, какой запомнила когда-то давно. Золотистые кудрявые волосы, спускающиеся ниже лопаток. Голубые глаза, словно у сказочной феи, что снилась мне иногда по ночам. На её лице нежная улыбка, но говорит она строго, серьёзно. В последнее время она вообще мало улыбалась, но мне только три, и я не знаю, что послужило тому причиной. Я лишь могу ощущать её состояние своими эмоциями и точно знаю, что мне не по себе, и потому я тяну её своей маленькой ручонкой за подол белого ажурного платья. Вымазываю его чем-то шоколадным, но значения этому не придаю. Я же ребёнок. Куда больше меня беспокоит её натянутая улыбка, и то незнакомое мне строение, вроде домика, но без стен, крыша которого, увита растением похожим на лиану. Грозди фиолетовых цветов свисают с той крыши, подобно гроздям винограда. Невероятно красивое зрелище, но мне лишь страшно от того, что до них почему-то нельзя дотронуться и съесть.
– Никогда не смей их трогать! – грозно говорит мне мама. Я вижу, как в глазах её сверкают блики солнечного дня, в котором мы застыли.
