цвета лицо.
– Мертвяк!
Становой запаниковал. Этого не хватало! Куда теперь с мертвяком-то!? …Погодь. Надо бы его катомку глянуть, вот чего!
Николай Васильевич потянул холщовую сумку на себя. Так: еще два яблока; сапожное шило; сухие портянки; рубаха с заплатками; кнут; ага – жестяная коробочка, должно быть в ней справка или денежки.
Так и есть. На дне коробки сложенная вчетверо и потрепанная по краям бумажка, поверх нее – рубль мелочью. Пристав вытряхнул деньги в карман, бумажку вытащил и развернул, с трудом разбирая написанное: Иван Листратьев, крестьянин деревни Подуево, следует по месту жительства в Казанскую губернию, находился в (Л…) на излечении. Ясно, обычный бродяга. И хорошо что не местный, иначе скандалу не оберешься.
Лошадь, все это время спокойно стоявшая на дороге, повела ушами и фыркнула. Откуда-то издалека послышались приглушенные бабьи крики:
– Марья-а! А-ню-тка-а! ау-у!
В ответ раздались такие же, но с другой стороны:
– Ау-у! мы зде-еся! Идите все к на-ам!
Нашли время грибы собирать, – ругнулся пристав. Чего доброго, на дорогу выйдут.
Голенищев хотел бросить все, прыгнуть в бричку и дать деру, но мысль о том, что так он создаст себе еще больше хлопот, остановила его. Загнав лошадь с коляскою в лес, становой вернулся обратно, подхватил мертвяка под мышки, и кряхтя от надсады (а мертвец был тяжелый), потащил от обочины в ближайшие заросли.
Что же делать, что же делать? – лихорадочно соображал Голенищев. Оставить как есть – медведи сожрут. Закопать? Так в лесу глубоко не закопаешь – корни одни, да и времени нет. Опять же, какие-нибудь волки выкопают и то же самое будет. Еще и кости разбросают. Утопить? Так нет тут речки. Хотя, есть болото! Камень на шею, и в трясину. Никто не найдет. Ну а мне одной проблемой меньше. Без того неприятностей с избытком.
Взяв мертвеца за шиворот, пристав поволок его к болоту, но запах, исходивший от оного, был решительно невыносим. Плюнув, Голенищев потащил несчастного за ноги, ругаясь на чем свет стоит. Ноги крестьянина Листратьева пахли не лучшим образом.
Остановившись у края болота, Николай Васильевич бросил ношу, в конец обессиливши. Господи, помоги! – взмолился он, – Прости мя грешного! Только бы камень какой, по-увесистей. Но камня нигде не было. А-а-а, и так сойдет! Пристав отпихнул в болотную ряску мертвое тело и закидал землей, замаскировав таким образом. Для надежности воткнул в него палку, пригвоздив, как он полагал, к илистому дну накрепко.
Покончивши с неприятными обязанностями, Голенищев, перекрестившись, поспешил в обратную сторону.
– Слава те Господи! Избавился. Ежели не найдут раньше времени местные, вернусь, когда с бунтом закончится.
Еле дождавшись убытия станового, ворона, выжидавшая случая, спрыгнула с елки, смело перешла через дорогу и принялась доедать раскатившиеся по обочине яблоки.
***
