Фредди.
– Привет, Фредди. Вернулся?
– Я проездом. А с тобой что случилось?
– Вот, уезжаю.
– Это я вижу. И внизу сказали. Ты мне ответь – почему?
Генри положил в чемодан фуфайку, как кладут венок на могилу, и выпрямился. Вид у него был такой, словно он надкусил испорченный кокос.
– Выгнали, – сказал он.
Фредди огорчился, но не удивился. Он знал, что это может случиться, если оставить Глиста без присмотра.
– Так я и знал, – серьезно сказал он. – Надо мне было сидеть здесь. Что, отцу портрет не нравится?
– Да.
– Ты же его не кончил.
Листер немного оживился и положил в чемодан две пижамы довольно резко.
– Вот я ему и говорил! – воскликнул он. – Это же набросок. А старый хрыч… Прошу прощения.
– Ничего, ничего, я понимаю.
– Я говорил, что портрет свиньи надо оценивать в целом. Как об стенку!
– Где портрет?
– Вон, на кровати.
– Посмотрим, по… Господи, Глист!
– Что-нибудь не так?
– Что-нибудь? Ну, знаешь!
– Он не закончен.
Фредди покачал головой:
– Не надо, Глист. Скажи спасибо, что не кончен. Почему ты решил изобразить ее пьяной?
– Пьяной?
– Насосалась как свинья. Глаза стеклянные. Улыбка кривая. Типпи бывает точно таким. Знаешь, на кого она похожа? На этих комических свинок в рождественском журнале.
Генри подошел к кровати, всмотрелся в картину и поневоле признал, что друг его прав. На кротком лице Императрицы он различил признаки опьянения.
– Странно, – проговорил он.
– Хуже, – поправил его Фредди. – Жутко. Не удивляюсь, что отец взбеленился.
– Кажется, я вижу, в чем не прав, – сказал Генри, отступив на шаг и прищурив один глаз. – Ты не можешь себе представить, как трудно писать такую натуру. Лежит, вроде бы спит, изо рта торчит кожура какая-то. Веласкес бы опустил руки. Я ее потыкал палкой, чтобы схватить выражение, но нет, не то!
– А почему она… прямоугольная?
– О, это пустяки! Пробовал одну идею… Понимаешь, я последнее время увлекаюсь кубизмом.
Фредди взглянул на часы, представил себе вустерширских Фэншоу и вздохнул. Но оставить все так он не мог.
– Расскажи мне все по порядку, – сказал он. – Кое-что я себе представляю. Ты у мольберта, отец ходит вокруг, поправляет пенсне. Останавливается. Заглядывает тебе через плечо. Отпрыгивает, хрипло кричит. А потом что?
– Выгнал!
– Никаких надежд?
– Нет.
– А если ты смоешь это и опять начнешь?
– Понимаешь, я немного разволновался. Не помню точно, что я сказал, но примерно так: если вам нужна коробка для конфет, я этим не занимаюсь. Еще про свободу видения. Да, и послал к черту.
– Отца? М-да… – сказал Фредди. – Гм… Это, знаешь… нехорошо, Глист.
– Да.
