style="font-size:15px;"> – Надо же, – пробормотал я, – такая милая девушка…
– О да, конечно, милая! Очень милая. Просто великолепная девушка.
Я оторопело уставился на него, а он похлопал меня по плечу и со словами «Да, дружок, просто великолепная девушка» подхватил лыжи и направился к подъемнику.
– Подожди, доктор, – нагнал я его. – Твое какое мнение? Какой из всего этого следует вывод?
– Относительно чего?
– Относительно этого самого? – Я щелкнул пальцами, повторив его жест.
– Очень простой вывод, Серж, – хмыкнул доктор. – Если этому суждено случиться, то пусть по крайней мере это произойдет в наиболее подходящий момент.
– В наиболее подходящий момент? – изумился я, оторопело глядя на него. – Для кого подходящий?
– Для всех нас, – лаконично сказал доктор, подсаживаясь на сиденье подъемника вслед за своей разрумянившейся от морозца медсестрой.
В голове моей было пусто, словно в орехе, в котором усохла сердцевина. Я чувствовал себя полным дураком. Потом я вспомнил, что после обеда Папа хотел со мной поговорить, и решил немедленно рассказать ему о моем разговоре с доктором. Странный и грязновато двусмысленный вышел разговор у нас с доктором. Странным был намек на некий «подходящий момент». Более чем странным – жест со щелчком. Но особенно неприятный осадок остался у меня из-за двусмысленности моей собственной позиции. Выходило так, что я как бы согласился со всем, что говорил доктор, хотя, на самом деле, говорил он явно что-то не то. Мне не хотелось влезать в интриги, которые, словно змеи, вились вокруг Папы и от яда которых, страдал не он один – главным образом, доброжелатели, желающие извлечь из этого дела выгоду. Если бы я услышал подобное от кого другого, тогда понятно. Но наш добрый горбатый доктор!
В самой ситуации не было ничего сверхъестественного. Время от времени предпринимались попытки вырыть для Папы яму поглубже. Различными способами. Одних покушений на него было совершено сотни три, не меньше. Но, честно говоря, у меня никогда не было оснований беспокоиться за Папу, так как у него имелись свои меры противодействия. И весьма эффективные – Папины недруги несли потери, которые не трудно вычислить, исходя из простого закона равенства сил действия и противодействия. Не стану утверждать, что Папа брел по колено в крови, но по щиколотку – это точно. У меня и в мыслях не было морализировать по этому поводу. Куда более скромные капиталы заляпаны грязью и кровью – вольно или невольно, фигурально или буквально. Я не так уж витаю в облаках. Кое-что понимаю.
– Я устала и замерзла, – подъехала ко мне Наташа.
– Выпей чаю с ромом.
– Скоро обед, а мне еще нужно привести себя в порядок.
Я покорно поднял на плечо ее лыжи, а свои взял под мышку, и мы направились к дому.
– Тебе тоже известно насчет миссии Альги? – вполголоса спросил я у жены, желая удостовериться, действительно ли все, кроме меня, уже в курсе ситуации.
– Само собой, – кивнула Наташа.
– А как же Мама? Что она?
– Проснулся! –
