удивилась, пожав плечами, его соседка.
Вокруг послышался смех.
Юная энтузиастка вздохнула и судорожно сцепила свои ладошки.
– Он понял, что вы очень бедны, гражданин Рато, – горячо начала она. – Что вы устали. Он хотел вам помочь, успокоить вас. Он ведь никогда ничего не забывает. Он смотрел на вас. И понял, что вы больны и слабы, и теперь он уж знает, когда и как вам помочь.
– Да уж, он-то знает, – раздался неожиданно возбужденный возглас. – Знает, как и когда наложить свои когти на безответного гражданина! Его жажда крови столь велика, что гильотины ему уже не хватает!
Эти слова потонули в угрюмом ропоте. Лишь сидевшие совсем рядом могли увидеть того, кто говорил, поскольку свет факелов и свечей был очень слабым. Остальные же осуждающе зароптали в защиту своего идола, тем более возмущенные, что не видели человека, говорящего такие ужасные вещи.
Больше всего неистовствовали женщины.
– Позор! Измена! На гильотину его!
– Для врагов народа есть гильотина!
Впрочем, с другого конца улицы донеслось и несколько одобрительных криков:
– Молодец парень! Верно сказано! Лично я никогда не верил этой кровожадной собаке!
– И тирану! – подхватил заваривший бучу. – Он мечтает лишь о диктатуре, чтобы его миньоны пресмыкались перед ним, словно рабы! Или вы стали жить лучше, чем при королевской власти? Тогда хотя бы…
Но продолжить он не успел – большой ломоть засохшего черного хлеба, пущенный уверенной твердой рукой, попал оратору прямо в лицо. Затем раздался грубый и хриплый голос:
– Заткнись-ка лучше, гражданин! Если не попридержишь язык, клянусь, кровь брызнет из твоего горла.
– Молодчага, гражданин Рато! – вмешался некто с набитым ртом, однако слова его прозвучали весьма убедительно. – Все, что говорит здесь этот наглец, попахивает изменой.
– Где же агенты Комитета?
– Другие попадали в тюрьму и за меньшее!
– Надо на него донести!
– Позор! Измена! – летело уже со всех концов. Некоторые негодовали искренне, другие же лишь шумели в свое удовольствие, но большинство людей настолько привыкли кричать все эти слова за прошедшие пять лет, что делали это автоматически. Да и большая часть собравшихся даже толком не представляла, из-за чего, собственно говоря, поднялась вся эта суматоха.
Итак, пока все кричали «Позор! Измена!», смельчаки сбились в кучку, будто пытаясь зарядиться новыми силами от этой близости. Их возбужденная маленькая группа, состоящая из двух мужчин, один из которых был еще совсем мальчиком, и трех женщин, казалось, впала в состояние оцепенения.
Воистину, Бертран Монкриф, который был теперь полностью уверен, что оказался лицом к лицу со смертью, совершенно переменился. Бывший всегда лишь миловидным юношей, он казался в эти мгновения настоящим пророком, вещавшим перед толпой.
Регина стояла рядом, неподвижная
