мечтательно закатил глаза царь Антип. – А может тебе указ на то требуется, так энто я мигом соображу.
– Что ты, батюшка, бог с тобой! – пуще прежнего побледнел боярин Филимон. – Я и так могу.
– А коли могёшь, так и сполняй на раз-два. Ишь, Диоген тоже мне выискался… хвилософ.
Боярина Филимона в двери вынесло, будто лист палый сквозняком. Остальные попритихли: шутка ли, боярина думного посыльным нарядить! Да еще и эта срамная осьмушка, будь она неладна! Ох, и крут у них царь-батюшка, ну и крут…
Глава 3. Три стрелы и Ее Лягушачье Высочество
Долго ли коротко ли бродил Андрон по болоту – то и ему самому ему уже неведомо было. Давно проклял уж он свою глупую задумку. Выбраться бы обратно к людям, да куда тут пойдешь? Заплутал Андрон в лесной чащобе, что и сам рад не был. Куда ни глянь, всюду это проклятое болото, деревья да поганки с мухоморами. И ни одной живой души, окромя лягушек противных. Сидят, подлые, на кочках, глазами навыкате на Андрона смотрят и поквакивают от любопытства, мол, кого это к нам занесло.
Болото здесь топкое, непроходимое. Одного сапога Андрон уже лишился, другой бросить пришлось за ненадобностью. Комары над головой вьются, звенят тоненько да жалят скоренько – только отмахиваться от них успевай. Какие тут, к лешему, разбойнички, в этой трясине? Да и где тут их сыщешь, если и есть они? Разве у лягушек поспрошать, так Андрон по-лягушачьи ни гутен-морген.
Стемнело быстро, Андрон и оглянуться не успел. Окутала ночь своим покрывалом лес, темнотища – хоть глаз выколи! Выбрался Андрон на травяную кочку, камышом поросшую, ноги поджал к подбородку, сидит, на комаров огрызается, головой вертит. Что делать – ума не приложит. Вдруг слышит, будто шевелится кто в темноте совсем недалече. Тихонько так шевелится: то ли лягушка в воду шлепнулась, то ли кочка какая чавкнула. Страшно стало Андрону, а ну как ужас какой – мало ли страхов всяких в лесу ночном! Прислушался. Тихо вроде, лишь камыш шуршит на слабом ветерке… Вот, опять!
Андрон резко обернулся влево и стал медленно сползать с кочки в жирную вонючую жижу. И тут нога предательски оскользнулась. Съезжая на пузе в болото, Андрон едва исхитрился в последний момент ухватиться за камыши.
– Помо… – ушел он с головой в болото, вынырнул, тягая на себя ветки камыша и хватая разинутым ртом воздух.
– Ква! Ква, ква! – переполошились твари болотные, скача по рукам и голове Андроновым.
– Пошли прочь, подлые! Прочь! – зашипел на них Андрон, отмахиваясь обломанной камышиной.
– Ква, ква! – возмущенно засуетились лягушки на кочке.
– Кому сказал?! А ну, пошли отсендова. У, мерзость проклятая, зеленая!
– Твы кваво этво мерзвостью обозвал, прыщ болотный? – раздалось вдруг в ночи.
Лягушки разом стихли.
Андрон, едва вытянувший себя на кочку, опять с перепугу съехал в гнилую воду. Совсем близко от него зажглись два желтых фонарика-светлячка. Но они почему-то висели на месте, не двигаясь, будто пристроились на одном кустике. Погасли, вновь зажглись. И его вдруг осенило: не светлячки то вовсе, а глаза в ночи
