Любаша. – Может, бабка вернулась и крадётся?
– Рано ещё бабке возвращаться, – ответила Таня. – Сказала, что только к вечеру вернётся.
Звук повторился. На цыпочках Люба подошла к двери и приоткрыла её. В узкую щель, гордо подняв хвост трубой, вошёл белый кот.
– Опять он, – медленно проговорила Таня.
Меж тем кот деловито обходил владения старухи. Вдруг, проходя мимо окна и стоящей около него бледнолицей девушки, он громко, с подвыванием, зашипел и бросился к Любаше, спрятавшись за её ноги.
– Я смотрю, ты прям ему полюбилась, – сказала Татьяна.
Любаша, улыбнувшись, присела на корточки и погладила лобастую голову. Кот довольно замурчал.
– Ну, хватит любезничать с ним. Нам нужно придумать, как обмануть старуху, – раздражённо сказала Татьяна.
Немного подумав, решили, что Татьяну снова закроют в подвале, а Любаша спрячется за домом. Как только старуха войдёт за Татьяной, обе выскочат и прыснут ей в лицо отваром из пузырька. На том и порешили.
Татьяна ушла в подвал, засов задвинули. Любаша засела за домом в кустах разросшейся смородины. Как уходить стала, про кота вспомнила, искала-искала, чтоб из дому выгнать, да так и не нашла.
***
Время к вечеру. Из леса на поляну бабка вышла. Подошла к дому и опять принюхиваться стала. Смотрит на неё Любаша из кустов, диву даётся: горб у бабки пропал, спина распрямилась, и на лицо намного моложе стала.
«Знать, и правда действует на неё обряд», – подумала Люба.
Ведьма тем временем в дом вошла. Любаша выждала пару минут и из укрытия тоже к дому побежала. Ворвалась аккурат в тот момент, когда ведьма Татьяну из подвала вывела и в лицо ей чем-то прыснуть собралась.
Таня, как Любу заметила, все силы свои собрала да как толкнёт ведьму! Та от неожиданности пятится-пятится, а не падает. Вдруг откуда ни возьмись кот белый ей сзади под ноги бросился.
Старуха оступилась да и повалилась на спину.
А тут уж Любаша не пожалела жидкости из пузырька, почитай, всё и вылила на лицо ведьмино! Как заорала бабка, как начала по полу кружиться! За лицо руками схватилась, рычать начала да головой мотать из стороны в сторону, как заведённая.
Девчата от страха замерли: думали, что старуха в морок впасть должна, а с ней что-то страшное твориться стало!
На лице, словно маски, стали лица меняться. Да одно краше другого, да все девичьи, молодые! Ведьма орёт, надрывается, головой мечет из стороны в сторону, а лица всё меняются.
Вдруг крик страшный издала старуха и затихла. Девки смотрят во все глаза, и не верится им. На полу вместо старухи мумия иссохшая лежит, того и гляди в прах рассыплется. Все души девичьи, бабкой загубленные, перед смертью из неё вырвались; все годы, чёрным делом нажитые, из неё вытянули. Осталось на полу то, во что ведьма превратилась бы, умри она, когда годам положено было.
Как она последний вздох издала, зашипело все вокруг, стена со звездой красным огнём занялась, вспыхнула. Затряслась
