у нас Бурят, а я до сих пор остолбеневший стою за спиной Шайтана. Бурят, теперь самый подвижный из нас, принимает удар на себя. Он делает шаг на тропинку между рядами конопли, уходя вправо от удара девочки, та по инерции пролетает мимо него. Бурят хватает её сзади за топор и дёргает его на себя. Шайтан в это время снова наотмашь бьет перед собой трубой как саблей. Кусты мнутся под тяжестью упавшего тела, и время снова замирает.
Шайтан оборачивается ко мне. Левая сторона его лица залита кровью. Правый глаз горит, левый то ли вытек, то ли его просто не видно. Шайтан хищно рычит.
Сердце делает один медленный гулкий удар и время, до этого тянувшееся невероятно медленно вдруг решает нагнать всё, что оно упустило. Кажется, что ускоряющие сборы наконец-то подействовали. Потому что дальше всё несется галопом. Сердце стучит в ушах всё громче и громче:
«Надо быстрей! Надо быстрей!»
А может это совсем не сердце, а шепот Колдуна?
«Надо быстрей!»
Цель уже рядом. Штурмуем летнюю кухню.
Кто был интересно этот человек, который устроил летнюю кухню в противоположном от дома конце участка? А может это раньше был сарай, а потом….
Да-да. Совсем не время отвлекаться на посторонние мысли. Нужно быть здесь и сейчас!
Перепрыгиваем по очереди через размазанную по тропинке тушку кота и стараясь максимально далеко обойти дергающиеся в конвульсиях, торчащие из зарослей, девичьи ноги. Такие же тощие и чересчур загорелые ноги были у одной бабушкиной соседки в детстве. Но не о том опять мысли, ох, не о том.
Бабушка, сеновал, отец, деревня, гусь. Гусь больно щипает меня за руку и я словно просыпаюсь. В дверях стоит бабка. Она грузная, опухшая, неопрятная, в засаленном драном халате. В очках с одной дужкой и разных тапках. Чем-то она даже смахивает на Колдуна, но только годков на двадцать постарше. У неё такие же свисающие дряблые щеки. Такие же огромные жабьи губищи и неимоверно толстые руки. Уперев их в такие же безразмерные бока она стоит спокойно, монументально и внушительно.
То ли от этого её спокойствия, то ли от того, что снова что-то сбоит в колдуновских сборах мы как будто замедляемся.
Штурм захлёбывается.
Хотя какой это штурм? Еле ноги передвигаем. Но пыжимся изо всех сил. А тут она ещё и вскидывает руку нам на встречу и что-то кричит. Я не слышу вообще ничего, вижу только краешком глаза, как шлёпают жабьи губы и желтые пеньки зубов в черной пасти. Скорее всего, то что вырывается изнутри неё – это приказ остановиться. Потому, что почти уже добежавший до бабки Шайтан, останавливается как вкопанный. Другой рукой бабка швыряет в нашу сторону какую то пыль.
Я вижу как во время броска, от резкого движения безобразно трясутся её морщинистые щёки и обвисшая кожа огромных рук, и как при этом волшебно
