всё никак не долетит до цели.
Но всё-таки он долетает под удивлённым взглядом старой жабы. Она издавая какой-то странный хрип, вытянув руки перед собой, падает назад. Очки с одной дужкой, перемотанные изолентой, валятся вперёд.
Облако пыли, рассеченное пополам пущенным ножом, в свою очередь долетает до меня. Я долго борюсь, стараюсь не дышать, но бешено колотящееся сердце таки заставляет сделать вдох.
Короткий и глубокий. Как будто вынырнул на секунду из воды и вдыхаешь до того, как тебя накроет новой волной. И ей накрывает. Сквозь запах леса, деревьев и трав накатывает мощная океанская волна и я сгибаюсь в диком кашле. Волна оставила после себя соль. Все дыхательные пути превратились в соляную пещеру. Там растут соляные кристаллы. Сталактиты и сталагмиты. Нет больше никакой слизистой. Всё высохло. И с циничным скрежетом трётся друг об друга.
Я кашляю до тех пор, пока перед глазами не начинают плыть красные круги. Пока в мире вокруг не остаётся ничего кроме этих кхыкающих звуков. В один из моментов когда мне не хватает воздуха, всё вокруг меркнет и я падаю.
Очухиваюсь от того, что колесо тележки Колдуна проезжает по моей руке. Рычу. Сталактиты в моём горле утробно и гулко звенят в такт. Если не глубоко дышать, то вроде как прохладный ветер проникает в соляную пещеру. А если дышать ещё и ртом, то вроде как даже сухости в горле становится меньше, неужели помогает Колдуновская тряпка-вонючка.
Рычу ещё раз.
– О-о-о! Ты живой? – удивлённо говорит Колдун и трогает меня носком своего бесцветного ботинка.
Вместо ответа я пытаюсь подняться
– Это хорошо. – говорит Колдун. – Пошли, поможешь мне как раз
Колдун как ошарашенный мечется по подвалу. Я первый раз вижу его таким взбудораженным. Обычно он флегматичный и немного депрессивный, а тут он шныряет от одной стены к другой, хватает с бесконечных полок какие-то банки. Трясет их, пытается сквозь мутное стекло разглядеть содержимое. Некоторые он бережно ставит на место, некоторые как попало кидает в свою тележку. Зачем ему это всё?
Как будто услышав мои мысли, он останавливается взглядом на мне и, вжавшемся в угол и всё ещё кашляющем рядом, Буряте. Он смотрит на нас, а рука его уходит мимо банок куда-то глубоко в стеллаж. Он долго что-то там шарит, а потом странно улыбнувшись подзывает нас к себе.
– Беритесь с той стороны – говорит он дрожащим голосом. – а я здесь возьмусь и отодвинем его от стены.
Мы беремся.
– Только аккуратно давайте, чтобы банки не поронять.
Мы беремся аккуратнее. Но это очень плохая идея. После бешеной гонки, короткого, но выматывающего боя с котом, девочкой и бабкой, мы до сих пор не пришли в себя. Бурят кашляет как сумасшедший, меня не слушаются пальцы, да ещё и стеллаж сколоченный из грубых досок и весь уставленный банками оказывается невероятно тяжёлым. Мы долго пыхтим, что бы сдвинуть его с места.
