красивая —на свете, видно, нет красивее!
Смешно, что ты, такая сильная,
себе придумала бессилие.
Ты позабудь слова заемные —
пускай к хозяевам вернутся.
Ты подними свои зеленые
и разреши им улыбнуться.
Читай, но смейся смехом звонким!
Беги в слепящую морозность!
А быть всегда чуть-чуть ребенком —
есть высшая на свете взрослость.
«Взгляни на снег – какой он труженик…»
Взгляни на снег – какой он труженик!
Он все засыпал увлеченно.
Внутри пушистых белых трубочек
чуть провода поют о чем-то.
Темнеют лишь тропинок жилочки.
И ты примеру снега следуй
и, не жалея ни снежиночки,
засыпь стихами все, как снегом.
Без преждевременного таянья,
ты освещай собой окрестность,
и все ростки, до срока тайные,
тобой укрытые, окрепнут.
И пусть, как снег, сойдешь со временем,
они, вытягиваясь, встанут
и, как сыны, благословением
тебя, сошедшего, помянут…
Фоли-Бержер
В «Фоли-Бержер» не видно парижан.
Забыл театр, как раньше процветал он.
В эпоху джаза может поражать
он лишь туристов и провинциалов.
Как прежде, он девчонками богат.
Но, как-то по-музейному убоги,
они бесстрастно задирают ноги
и, голенькие, делают шпагат.
Тут сохранен классический канкан.
Но он рождает разве лишь участье,
и, говоря по-нашему, все чаще
«Фоли-Бержер» не выполняет план.
Ушли девчонки. Кукольник-старик
на сцену вывел восемь кукол пухленьких
и, вызывая сытый смех у публики,
за ниточки стал грустно дергать их.
И, как и те, живые, одиноки,
как те, изображая шалый взгляд,
они бесстрастно задирали ноги,
и, голенькие, делали шпагат.
Потом опять гурьбой девчонки вышли,
но нет, не изменилось ничего,
и мне казалось: ниточку я вижу
у кукольника грустного того.
«Саванна, я тайга…»
Саванна, я тайга.
Я, как и ты, бескрайна.
Я тайна для тебя,
и для меня ты тайна.
Но я пришла к тебе
не холодом, не вьюгой.
Хочу в твоей борьбе,
саванна, быть подругой.
Ты вся от маяты,
от горьких слез туманна.
Укрыла стольких ты,
как саваном, саванна.
Хотят сыны твои
тебе свободы вечной.
Я к ним полна любви,
как сосны, бесконечной.
И в жаркий час борьбы,
идя за ними следом,
я освежу их лбы
прохладным русским снегом.
Мы сестры – ты и я;
и это безобманно.
Вот
