человека добрых правил. Лучшее, чем могла закончиться встреча с местными обитателями – это ограбление и посрамление, когда путника могли раздеть догола и на потеху толпе прогнать к Южным воротам. Худшее – кинжал в спину или сброс в крепостной ров, что было равносильно смерти, ибо вылезти изо рва, полного дерьма и прочих нечистот, несчастный был не в силах.
– Ты прав, но…
Входная дверь с грохотом отворилась, и в таверну ввалились братья Савьер, известные в прошлом разбойники, теперь же состоящие на службе Ее Величества.
– Хозяин, подай эля! – заорал Анри, опираясь на плечо младшего брата.
– И по больше! – поддержал Арьен, чей голос походил на скрип несмазанного колеса.
– Приветствую вас, – сказал Блоссом, натянув на лицо приветливую улыбку.
Поднявшись навстречу гостям, он щелкнул пальцами и указал им на стол возле окна. Джими, в иных случаях не особо расторопный, в этот раз оказался на высоте. Однако гости не спешили принимать приглашение хозяина. Почесывая шею, Анри, в котором росту было под семь футов, оглядывал присутствующих с таким любопытством, будто раздевал их догола. Его налитые кровью глаза словно говорили,
что связываться с ним себе дороже, а кулаки и ходившие ходуном желваки только подтверждали это впечатление. Арьен же, тощий, как доска, напротив, не выказывал никакой агрессии. Быть может тому причина взгляд, который невозможно было уловить, а может быть его неприглядный вид: лопоухий, косоглазый, с руками разной длины, он походил на уродца, которыми так полна Хирамская земля. Если Анри был воплощением молодого дуба, то Арьен был воплощением болотного деревца, невесть откуда взявшегося в сосновом бору, в котором все деревья как на подбор – высокие и стройные.
– Не изволите пройти к столу? – спросил Блоссом, прервав затянувшуюся паузу.
Таверна ожила.
– Изволим, – ответили братья в голос и прошествовали к столу.
Усевшись на скамье, Анри расстегнул на себе куртку и пригубил
кружку, как на его лице проступила гримаса недовольства.
– Хозяин, что за дерьмо!? – вскричал он и одним движением руки
смахнул кружки со стола.
– Хозяин, поди сюда! – махнул хозяину Арьен, который в отличие от брата так и не отведал эля.
Голоса в таверне затихли.
– Что угодно, господа? – спросил Блоссом, подойдя к братьям.
Улыбка, не сходившая с его лица, точно маска на лице актера, оставалась на своем месте.
– Брат, ты это слышал?
– Он спрашивает, братец, что нам угодно?
– Раз спрашивает… вот, моему брату угоден самый лучший эль, какой только может сыскаться в этой дыре. Мне же угодно посмотреть в твои глазенки, когда я вырежу на твоем лице вечную улыбку.
Поднявшись, Арьен вытащил из-за пояса нож и принялся играть им перед глазами Блоссома.
