и взяли курс на Площадь Таун-холла.
КЛОДИЯ
Опираясь на алебарду, сир Джармут стоял и дремал в ожидании конца ночи, чего нельзя было сказать о его дяде Хогине. На его лице, виднеющемся в строгом овале остроконечного шлема, читалась тревога – будь то собачий лай, возня в домах по соседству или голоса гвардейцев, несущих дозор на боевом ходу Внешней стены Королевского замка, он держал ухо востро, живо на все реагируя. В какой-то момент его внимание привлек душераздирающий крик и в тот же миг он ощутил жаркое дыхание солнца. Повернув голову, сир Хогин узрел солнце, медленно и величаво выкатывающееся из-за горизонта.
– Солнце взошло, а петухи все молчат, – проговорил он в задумчивости.
– Не иначе, дядя Хогин, – сказал Джармут полусонным голосом. – Потрошители лютуют, вот петухов и не слышно.
Он знал, о чем говорил, ибо мысль о неких сектантах, истребляющих петухов, дабы приблизить пришествие Князя Тьмы, занимала умы жителей Миддланда не первый день. Пропадая в тавернах каждый божий день, он только и слышал рассказы о потрошителях, являющихся из ниоткуда и исчезающих в никуда, словно тени предков. Впрочем, не все верили в потрошителей, говоря о том, что обнесение птичников не иначе, как дело рук обыкновенных воришек. Другие говорили, что это дело рук мясников, этих вечных конкурентов торговцев птицей. Так или иначе, о потрошителях говорили все, кому не лень, и только Королевский совет сохранял молчание, будто не ведал о происходящем.
– Это те, что похищают петухов?
– Они самые, демоны им в зад! Не ровен час, они и людей начнут резать.
– Ну, не знаю, не знаю, не слышал ни разу, чтоб кого-то порезали.
– Ясное дело, кто ж об этом скажет, если их никто в глаза не видел! А если и видели, то не скажут, все свалят на бродяг.
– Твоя, правда – легче свалить вину на бродягу, нежели найти иголку в стоге сена.
– Эх, да что там говорить-то! – воскликнул Джармут, тряхнув
головой. – Ты вот на командующего погляди, у него в голове одно – как бы обрюхатить Ее…
– Ти-и-ш-ше, – прошипел Хогин. – Богами заклинаю, больше ни слова.
Поддавшись вперед, он обернулся и посмотрел на боевой ход: на его счастье никого из гвардейцев рядом не оказалось.
– А что, все об этом знают, – продолжил Джармут, чье веснушчатое лицо дышало решимостью.
– Знать и говорить не одно и то же. Как дядя, дам тебе совет –
хочешь дожить до моих дней, держи язык за зубами.
– Дядя, не начинай снова! Твои нравоучения мне ни к чему, сыт ими по горло.
Для пущей убедительности, Джармут провел рукой по шее, как порой проводят ракушники, берущие корабль на абордаж.
– Дурак, – буркнул Хогин, зажмурившись от солнца, отразившегося от стальной перчатки племянника. – Если бы не я, не видать тебе службы в Королевской гвардии.
– Тебе виднее, дядя. А теперь… давай помолчим, гляди, какое солнце.
Улыбнувшись,
