пустую таверну, в которой помимо них и Джими никого не было.
– Другого я и не ожидал, – улыбнулся Аддерли и поднялся из-за стола.
– Уже уходишь?
– Да, мой друг. Нынче в полдень королева собирает совет.
– Тогда до встречи?
Поднявшись, Блоссом одарил друга грустной улыбкой и протянул руку.
– Блоссом, – сказал Аддерли, ответив рукопожатием. – А тот пес правду говорил?
– О чем ты?
– О твоем мальчишке.
– Да, сущая правда… мои дела плохи как никогда. Конкурентов, как грязи, и клиентов меньше с каждым днем.
Джими, заслышав, что говорят о нем, зарделся и скосил взгляд в сторону подсобки. Сын шлюхи и пьяницы, он по наущению хозяина занимался тем, что писал в бочки с элем. Как тот говорил – «для придачи элю особого вкуса» – уверяя мальчишку в том, что детская моча имеет целебные свойства. На деле Блоссом занимался ничем иным, как мошенничеством, стремясь хоть как-то поправить собственные дела, а мальчишке, прекрасно понимавшем, чем он занимается, за молчание полагались бесплатные стол и ночлег.
– А контрабандой, случаем, ты не занимаешься?
– Что ты, что ты! – возмутился Блоссом, замахав руками. – Я что, похож на сумасшедшего, чтоб под старость лет ходить под виселицей?
Рассмеявшись, он схватился за кружку и опрокинул содержимое в глотку.
– Хорошо, если так, – сказал Аддерли с сомнением в голосе.
Похлопав друга по плечу, он развернулся и уверенным шагом направился к выходу, словно и не пил вовсе.
– Эй, друг, постой!
Не любитель долгих прощаний, Аддерли нахмурился, а повернувшись, нос к носу столкнулся с Блоссомом, в глазах которого
стояли слезы.
– Спасибо… тебе, – сказал Блоссом дрогнувшим голосом.
Моргнув, он прослезился, чего прежде за ним никогда не водилось: две крупные слезы, скатившись по щекам, на мгновение зависли на подбородке и сорвались вниз.
– Ну-ну, все будет хорошо, – сказал Аддерли, положив руку на плечо Блоссома.
Сказав это, он отворил дверь и вышел вон, растворившись в ночи. Скрипнув, дверь медленно затворилась, оставив хозяина и его помощника одних в опустевшей таверне.
– Странное дело, – произнес Аддерли, вдохнув ночного воздуха полной грудью. – Какие в жизни случаются метаморфозы.
Нахлобучив капюшон на голову, он зашагал в сторону Южных ворот, размышляя о своих отношениях с Блоссомом. Во всем, что случилось с ним, он винил себя и никого другого. И в том, что посоветовал ему заняться скобяным делом, хотя сам пошел иным путем. И в том, что посоветовал продать дело и купить пустырь у крепостного рва. И в том, во что он превратился, ибо от прежнего Блоссома осталась только одна бледная тень. Во всем этом он винил себя, и теперь решил изменить его судьбу, чтобы это ему не стоило. Идя вдоль крепостного рва, Аддерли не мог не видеть тени, мелькавшие в свете луны посреди домов.
