на этот раз. Были среди собравшихся как люди праздно шатающиеся, пришедшие из чистого любопытства, так и люди, обуреваемые страстями, искренне радеющие за будущее родного города.
– Я не для того сюда перебрался, – проговорил Закайя, щурясь от яркого солнца. – Дабы терпеть это безобразие…
– Чего ворчишь-то?! – раздался женский голос из глубины дома. – Сам же говорил, хочу дом в хорошем месте, поближе к богачам, и что же!?
– Кто ж знал-то, что здесь такое творится!? А вот встречу того негодяя, что продал мне дом, ух-х-х, я ему задам трепку!
Для пущей убедительности Закайя поднял кулак и потряс им над головой, угрожая прежнему хозяину дома.
– Не ворчи, дурень, лучше делом займись, два дня осталось до прихода господина Реклуса.
– Да знаю я, знаю!
Поправив на голове ночной колпак, то и дело съезжающий на глаза, Закайя тяжело вздохнул, будто на его плечах была непосильная ноша, и растворился в недрах дома. Усмехнувшись, Маджио принялся раскладывать яблоки с места на место, предвкушая удачный день. Его румяное лицо так и светилось от счастья, ибо дни созыва Городского совета были лучшими днями для его торговли. Закончив с яблоками, он взялся за груши, как его внимание привлек шум. При виде двух гвардейцев, объявившихся на пороге Таун-холла – это означало, что Городской совет в полном сборе – толпа пришла в крайнее возбуждение. Правда, еще не было главы совета, что было в порядке вещей.
Двухэтажное, прямоугольное в периметре, здание Таун-холла находилось на одноименной площади в центре верхней части Миддланда, от чего жители близлежащих кварталов называли его не иначе, как Сердцем столицы. Словно подтверждение тому цвет здания, выложенного из красного кирпича. Впрочем, торговый люд с этим был в корне не согласен, говоря, что «сердце столицы – это рынок, а Таун-холл лишь голова, которая не всегда на месте». Так или иначе, но Таун-холл был средоточием власти, от решений которой зависела жизнь каждого из детей саламандры. На первом этаже здания находились Зал для приема горожан и Зал заседаний Городского совета, на втором – каморка архивариуса, Архив, ведомый Королевским архивариусом, и Хранилище Городской казны, доступ в которую имел глава Городского совета. По центру здания размещалась сорокадвухфутовая башня с бронзовым колоколом, нареченном в народе Первым вестником. Будь то эпидемия чумы, коронация, рождение наследника или объявление войны и мира, первым возвещал о случившемся колокол Таун-холла.
– Слышал, – сказал мужчина в сером дорожном плаще. – Что сегодня будут говорить о дорогах.
В его голосе, подрагивающем, как струна на арфе, слышалась озабоченность, и, было от чего. Держа молочное хозяйство на городской окраине, он каждый божий день ругал ремонтируемые дороги, из-за которых делал большой крюк, дабы попасть на рынок. Молоко, не терпящее долгого пути на солнцепеке, приходило в негодность, от чего молочник терпел убытки и заодно с дорогами проклинал и Городской совет
– А я слышал, – пробурчал мужчина с залихватскими усами. – Что
