старейшина Почетной компании держателей таверн.
Вскочив с места под шум голосов, он устремил на старейшину Кирби недовольный взгляд, которым награждал его неоднократно. В стремлении пополнить казну, Городской совет шел настолько далеко, что вызывал головную боль у мясников, бакалейщиков, хлебопеков и держателей таверн, будто имел цель познать границы их терпения. Что до остальных, то в силу богатства или нищеты они не испытывали неудобств от сумасбродных налогов. Купцы и суконщики, как того не желал народ Миддланда, не несли бремени налогов, ограничиваясь торговой пошлиной, а ростовщики и иже с ними оружейники, бронники и врачеватели и вовсе были освобождены от налогов, находясь на особом положении. Что до остальных, то они были настолько бедны, что нагружать их дополнительными налогами, было сродни желанию подоить быка.
– Да, за чей счет!? – поддержал широкоплечий Эдарт, старейшина мясников, вскочив вслед за Марлином.
– Что, снова за наш счет!? – возопил Марлин во все горло, чье лицо от нахлынувших воспоминаний побагровело, а через мгновение другое он схватился за сердце и бухнулся на свое место, устремив взгляд в щербатый потолок. Окунувшись в прошлое с головой, он вспомнил, какие налоги Городской совет ввел за последний год.
Налог на перевозку эля по дорогам Миддланда, вот первое, что пришло к нему на ум, от которого год назад он испытал неприятное ощущение холодка. Довод старейшины Кирби, что «телеги с бочками эля приводят в негодность дороги», вызвал на его лице недоумение. Его слова, что «по дорогам столицы ездят не только телеги с бочками эля», пролетели мимо ушей большинства старейшин, посчитавших, что от держателей таверн не убудет.
Второе, что пришло на ум Марлина, так это налог за содержание таверны в торгово-ремесленных кварталах, принятый двумя месяцами позже. Если от первого налога он испытал ощущение холодка, то от второго разродился безудержным смехом. Довод, что «торгово-ремесленные кварталы в отличие от кварталов Задницы мира, это богоизбранное место, а потому, они, держатели таверн, должны благодарить Богов, что находятся на богоизбранной земле», не мог вызвать ничего, кроме смеха. Слова Марлина о том, что «это богоизбранное место ничем не отличается от бедных кварталов, такое же грязное и смердящее», никого не взволновали.
И, наконец, двойной налог, взимаемый за ввоз и продажу хирамского эля в столице, принятый совсем недавно, вызвал у Марлина приступ бешенства. Если в первых двух случаях старейшина Кирби приводил хоть какие-то доводы, то в этом случае он и вовсе промолчал, сославшись на пустую казну. Слова Марлина, что «на ввоз в королевство напитка Богов существует таможенная пошлина», потонули в шуме голосов. Большинство совета проголосовало за налог, утверждая, что налоги, взимаемые с держателей таверн, несравнимы с их баснословными доходами.
– А вы что же молчите!? – возмутился Эдарт, бросив взгляд на Гельвига и его соседа, Хайнриха, смуглого мужчины, представляющего компанию хлебопеков.
– А что я, я ничего, – ответил Хайнрих
