«Берегись Колька идет» и разбегались.
Терпеть это подвластно не каждому, и Николай не мог, но в сотню раз сложнее было перебороть свой характер, ведь едва он выходил на улицу и здоровался с соседями, скромно кланяясь и продолжая путь, после услышав в свой адрес бранное слово, тут же давал словесную защиту. Даже сумев побороть это и не отвечая на оклики толпы, он не мог вернуть расположение окружающих, ведь свое имя он пятнал годами, и за месяц очиститься, конечно, не мог.
Со временем он стал появляться на улицах все реже, одевался в стираную, но протертую рубаху и такие же штаны. Всегда ходил, склонив голову вниз, не взирая на окружающих его людей. Проходя мимо тех, кого знал достаточно давно, слегка приподнимал свою голову, кланялся и говорил. «Будьте здравы, люди» и, не дожидаясь ответа, шел восвояси, а ответы были всегда одними, яростными клочками брани и оскорблений.
Надеяться было не на кого, даже на Бога он не имел веры и был убежденным атеистом, и от осознания собственного одиночества плакал навзрыд, будучи уединенным в своем маленьком доме.
Ему нужна была чья-то поддержка, он желал вступить на путь правды, и справиться со всеми пороками, но народ не принимал его никаким, и с каждым днем лишь сильнее кричал ему обидные слова, осуждал за его грехи, имея за спинами сотни таких же.
Глава 8
Иван Лапоухов блестяще продолжил дело Полибина, его полк быстро занял сначала Юго-Запад, а затем Север оставшихся сопротивляющихся территорий. Он шел в бой вместе с солдатами, всегда произнося им напутствие. Его любил его полк, ведь он знал поименно каждого своего солдата и участвовал в их жизни. По примеру Суворова, он принимал трапезу из одного котелка с ребятами и спал у одного костра. В дозоре он стоял по общей очереди и траншеи копал, как и все, до мозолей на руках. «В жизни я не люблю лишь трусов и лентяев» – говорил он солдатам.
Его спрашивали:
– А как же предатели?
Он отвечал:
– А предатели – это и есть трусы!
Гофмана он встретил с радостью и удивлением, Кристиан заявил о желание участвовать в завтрашнем сражении на Западе, никакие уговоры друга не помогли. Просидев у костра с Гофманом чуть больше, чем обычно Иван сидел с солдатами, они говорили о жизни:
– Ваня, скажи, ты знал Йована Митича?
Лапоухов удивился:
– А откуда тебе известно о нем?
– Так знал?
– Я знаю его и сейчас, но он пропал во Франции, так откуда ты знаешь его?
Кристиан коротко ответил:
– Он отец моей жены.
– Вот это новости, не знал, что у него дочь в Пруссии.
– Она в Петербурге, мы женились аккурат перед уездом.
– Ну, дела, а что тебе до него?
– Аннушка сказала, что перед его уездом, видела какие-то бумаги, связанное с восстанием в Польше.
– Да, ну? Получается тебе немедля возвращаться
