с еще более дрянным подтекстом. Речь становится бесфабульной и получается так, что изобилие речи [бескультурной] подобно юмору переступает всевозможные чертоги и границы, то она становится натуральным блеянием вызывающем резь в ушах.
Что-то гложет нас внутри, постоянно отхаркивается: на себя, на прошлое, или нынешнее благосостояние. Потому здравомыслящие люди, право, кровью сердца завидуют простакам, для которых вся жизнь пролетает, как очередной эталон незамысловатости: пару пролетов, злосчастная травма и несколько личных качеств; у них отлично получается преуспевать и оттого, их жизнь наполнена больше развлечением и простотой – изо дня в день, хотя, припоминаю, что мы про это говорили. Но думать, что этим голодом к познанию страдают только те, кого наградила судьба – глупо.
Однажды, когда такой «простак» в один удручающий для него момент начинает замечать, что жизнь его становится рутиной, изо дня в день стекающего между растыканным графиком и болванистым пожиранием контента он поймет, что любое развлечение без дисциплины спустя время становится рутиной. Впрочем, это не отменяет того факта, что, это не фортуна и не рулетка; это постигнет каждого (см. эссе «внутри кошмара») и уже позавчерашнее развлечение что не любимо – быстро наскучит, обратившись в ту же рутину, как сизифов труд. Парадокс же заключен в том, что голод неутолим; да, его можно заглушить, но не избавиться, как и от мысли.
Солидарен, в таком случае обсуждение обрастает щетину, но нами уже было выявлено, что самый ментальный голод приходится прародителем всего гадкого, что может быть в человеке: алчность, неудовлетворенность, многозадачность и прочего, в том числе, ощущение рутины. Если бы мы могли контролировать голод то, возможно, мир был бы еще более взбешенным и невыносимым чем сегодня, а странности здравомыслящих людей не были бы лакомым загляденьем.
V. Хаос от измора
Самое знаменуемое отличие моего времени состоит в том, как люди гиперболизируют личную свободу, мощь слова и власть в негативное русло, которое впоследствии пускает корни и оседает в сознании. Нами уже многократно было акцентировано внимание на том, как неправильно «питается» культура, как вслед за последним она самоистощается, будто натощак. В самом деле, не является тайным, что распад культуры заключен в том, как доныне полученные знания проходят проверку на релевантность и усваиваются в умах современников. Проблематично же то, что в случае новоиспеченной моды на усвоение истины посредством систематизирования ее не только по форме представления, но и по форме общественной значимости [16] составляет суть противоречия между унаследованных культурных убеждений между новейшим восприятием информации через совсем другую систему категорий. Другими словами, поскольку сегодняшняя культура утверждает, что та живет в уже готовом, изобретенном мире обилия и полноты, то она не беспокоится насчет уровня собственного саморазвития, и, поэтому классифицирует истину [в целом] как
