в разгар любовных откровений совершеннолетия, строил из себя в постели то Гамлета (как у тебя, дремучего троечника, получалось настолько точечно стилизовать под Шекспира собственную речь?!), то мента, использовавшего меня, проститутку, для любовных утех, то человечка по имени Карь Марисюка – об этой детской игре вообще никому никогда не будем рассказывать, давай, давай? Быльем поросло. Хотя присюсюканная подружка Каря Марисюки, Маси Каритука, внутри той тетеньки, чьи пальчики сейчас тебя пощелкивают, еще иногда просыпается.
Спальня-стебальня.
Ролевые игры.
Я однажды разревелась: вдруг испугалась, что за этими персонажами мы забудем о том, кто мы настоящие. Ты так смеялся! Обнимался. Спасибо тебе, радость моя!
Недавно я говорила тебе, что не хочу даже употреблять местоимение «я» в обращении к тебе, мне это кажется каким-то пафосным, выскочковым ходом, хочется говорить именно о тебе, твоей самоотверженности, эмпатии, защите… Ты – защита моя от мира, когда он строит из себя страшного буку.
Или бабая – все зависит от того, на каком фольклоре воспитан гражданин этого мира.
И так есть с тех пор, как ты однажды лег сверху и накрыл меня всю, вобрав в себя с потрохами. Просто накрыл – и лежал так.
И стал защитой.
Инициировался, можно сказать.
И теперь, когда я прячусь на твоей груди – или за спину, или в карман, – я не просто за человека, пусть даже любимого, прячусь.
Я защиту ставлю.
Антивирус.
Ракушку.
«В домике» я.
…Да помню я! Ну и что, что была в измененке! За достоверность собственных ощущений, тем более проверенных временем, я отвечаю в любом состоянии.
В мыслях о тебе начинаю утраивать согласные. Типа, «обожжжаю». Или: «Любббовь —страшная болезнь» – отголоском альтернативно-андеграундного рок-прошлого. Оттуда же – привычка использовать нарочито широкую артикуляцию при произношении гласных в словах «небааа», «тебяааа», «ко мнеэээ!» – по-кинчевски.
Кстати, о звуковом фоне.
Сколько песен ты мне позаказывал, и так всегда к месту, так сюрпризно…
Группа «Мираж» когда-то пела мне: «Где я сегодня, я скучаю здесь одна». Тогда я была очень маленькая – я и сейчас, правда, небольшая, но старенькая немножко, а тогда была кромешно молодой – и знала, что такое скучать. Теперь забыла – ну, и спасибо.
Да минует всех нас знание такое.
Как можно скучать по тебе, не понимаю. Как я куртку целовала – фу, стыдно вспомнить! Как будто нет тебя совсем, куртка одна от тебя осталась. Чушь мутная. Даже не помню, как это возможно. Вспоминаю немножко ушами, когда поешь Кипеловым «Все, как вчера, но без тебя»… Как будто бывает без тебя. Действительно, грустно!
Сейчас ты со мной всегда.
Скажем, еду я от тебя домой – в себе везу. Даже расплескать не боюсь – настолько
