о том, что ему предстоит отнюдь не лёгкий разговор с двадцатилетним, далёким от его собственных убеждений юношей, которого он многие годы демонстративно не замечал и о котором отзывался нарочито брезгливо.
Вскоре, громко стуча каблуками и бряцая огромной шпагой, в кабинет вошёл невысокий плотный по причине частого переедания молодой человек, в облике которого не было видно ничего королевского. С первого взгляда было понятно, что юноша – неуверенный в себе, закомплексованный человек.
Многочисленным воспитателям так и не удалось преодолеть в нём ни природную вялость, ни робость. Излишне уступчивый, удручающе непостоянный, не умеющий ясно высказать своё мнение, легко отвергающий любые принятые им же решения наследник не имел друзей и демонстративно показывал окружающей его свите своё презрение и полное равнодушие. Именно таким следующего короля Франции Людовика XVI знал двор.
Будущий монарх был человеком доброго сердца, но, к большому сожалению властвующего деда, незначительного ума и нерешительного характера. Король не любил его за пренебрежительное отношение к придворному образу жизни, на устроение коего сам он потратил много лет жизни, и за презрение дофина к его испытанной временем фаворитке дю Барри. Держа внука вдали от себя и государственных дел, Людовик XV тем самым собственными руками взращивал в будущем короле чувство ненужности и полной своей несостоятельности.
Поздоровавшись с дедом высоким гнусавым голосом, дофин взглянул исподлобья на короля робким, недоверчивым взглядом и сразу же постарался раствориться в полумраке кабинета, отойдя как можно глубже в один из углов. Король брезгливо подумал: «До чего же смешон, неуклюж и труслив», – но вслух, приветливо улыбнувшись, сказал:
– Я приветствую тебя, мой дорогой внук! Мы редко видимся с тобой по причине большого количества государственных дел, но я внимательно слежу за твоими успехами, будущий монарх великой Франции.
Молодой дофин вздрогнул так сильно, что шпага ударилась о гулкий пол. Казалось, слова короля о том, что он следит за ним, сильно напугали наследника престола. Монарх постарался улыбнуться как можно доброжелательнее:
– Ты стеснён шпагой, внук, сними её и отложи в сторону. И давай присядем. Я вызвал тебя для очень серьёзного разговора, имеющего государственную важность.
Молодой человек, быстро теребя перевязь трясущимися руками, стал освобождаться от шпаги. Отставив её в сторону, он облегчённо вздохнул и непонимающе уставился на деда.
Они сели друг напротив друга, и старик, пристально глядя в глаза дофина, мягким голосом стал говорить:
– Как ты знаешь, любимый внук, наш прадед, Король-Солнце, правил Францией семьдесят два года, я правил пятьдесят девять лет. И это несмотря на то, что мы были авантюристами, не очень заботившимися о чаяниях вверенного нам народа. Мы, честно признаться, неумело занимались делами государства, нас мало интересовала судьба Франции. Но нам везло. Мы весело проводили годы, отпущенные нам, без всякой меры наслаждались
