это не только цитата из Ирки, но и мои собственные воспоминания. В общем, – никакого Бога она не любила, а любила Лудмера и с радостью научилась зажигать для него пятничные свечи, которые принято называть субботними. Что касается денег, то вся история их любви сводится к известному лирическому стихотворению:
Удивляется народ – в темном переулочке
Нищий нищего гребет, за кусочек булочки!
А проще говоря, регулярные посещения синагоги на Аппер Ист-сайд проходили для Лудмера, который почему-то бросил играть на рояле и возмечтал стать успешным маклером (не хуже самого Творца), столь безрезультатно, что он решил подключить Ирку к этим посещениям. Накануне она со мной советовалась – как ей там себя следует вести.
– Говори, что еврейка и все тут. Ври спокойно. Ты столько спала с евреями, что я тебя лично, без экзамена принимаю в иудаизм за заслуги перед еврейским народом.
– Что надеть то туда? Вроде надо что-то скромное… И вроде миллионеры все вокруг.
– Надо что-то закрытое, но роскошное. Есть? В церковь ты в чем ходишь?
– ???????????????????????????????????????????????????????????????????????
– Понятно. Мы с тобой похожи на героев комической книжки Кунина «Иванов и Рабинович». Да на них, пожалуй, похожи две трети всего русского комьюнити…
– Закрыто-роскошное я сошью. Тряпка у меня есть – дорогой кашемир. Серо-бордовые цветы.
Это платье еще долго потом служило Ирке, а потом еще и мне. Дальше его подарили куда-то следующим Бедным девушкам.
– Ну и как там было?
– Врать ничего не пришлось. Спросили, как моя фамилия, я честно сказала «БЛАУ» и они мне сразу объяснили, что это древний раввинский род, и я должна гордиться такой фамилией. А я честно сказала, что горжусь. Прадедушка был из остзейских немцев, держал часовую лавку на Петроградской на Большом. При этом он почему-то иногда выступал в Мариинке.
– Пел?
– Вроде не пел. Но остались его фотографии в оперных костюмах.
– Значит в массовке.
– Нет в маленьких ролях… Ну, в любом случае, я им горжусь. А вообще там – ничего… Ну скушно, конешно, но зато нет этих злобных старух. Все пьют. Бабы все быстро становятся пьяными – смеются. Я им понравилась. Дурак он, что раньше меня не брал…
…В маленькую, непарадную синагогу на Лермонтовском, я впервые приехала в тринадцать лет, (как раз в возрасте еврейского совершеннолетия – когда мальчику положено иметь Бар-митцву, а девочке Бат-митцву: выйти перед всем народом и сказать речь, о том, чему ты собираешься посвятить всю дальнейшую жизнь. Я надеюсь, что когда-нибудь у всего мира будет одна религия, созданная из всего лучшего, что есть в разных – тогда, пожалуйста, обязательно не забудьте про Бар-митцву!)
Большая парадная синагога всегда была
