не понял, я тоже, как и ты, жилец тела и, увы, некоторые шаблоны слишком глубоко прошиты во мне, поэтому мне порой необходимо проходить через ту дверь.
– Такое чувство, что вы или я, или мы бредим.
– Что поделать, чаёк то крепкий, селёдочки бы под него, – снова тот же смех ребёнка.
– Так, погодьте, значит, мир можно воспринимать по-разному, тот, кто может воспринять больше, чем одну сторону – это экстрасенсы, Элои, мать их за ногу. А те, кто живут как быдло, те – Морлоки. А чтобы этому научиться надо пройти через дверь от развалюхи, я ничего не перепутал?
– Ничего.
– По идеи сейчас должен надо мной склониться коренастый санитар и вколоть лошадиную дозу успокоительного.
– Наверное, в отпуск ушёл.
– Я всё равно ничего не понимаю. А вы зачем мне на пути повстречались тогда?
– Ну, смотри, мы Элои, любим, как бы это тебе сказать, ну курсовые работы, что ли выполнять. А ещё обязательно напомни мне сводить тебя в луна-парк.
– А санитар точно не придёт? – Вполне серьёзно спросил я
– Та не придёт, давай допивай чаёк тебе еще меня назад к двери везти, ты ж не думал, что я растворюсь в потоке света, а в воздухе запахнет озоном.
– А вы ещё придёте?
– А куда мне деваться, ты ж моя, курсовая, хотя, в твоём случае даже не курсовая, диссертация. А работать, как ты сам понимаешь, лучше всего с чистыми окнами. Света больше…
– Иногда достаточно ярких лампочек в люстре.
– Это у тебя привычка циркача. Жить при свете фонарей, за пеленой грязи на окнах…
Тем вечером хоть в квартире было тихо, я отчётливо слышал свой детский голос, надо же я и забыл, что он так звучал. Моим голосом говорила мягкая игрушка – красная, замшелая собака с длинными ушами, которая была почти моей ровесницей, мама купила мне её, когда мне было почти два года.
И вот что сказала собака:
«Точно не помню, но, кажется на седьмой день после поломки утилизаторов мусора, я осознал себя. Так что считайте, это моим официальным днём рождения в качестве подтверждения могу продемонстрировать пластиковую пластину, которая упёрлась мне в одно из левых рёбер и я, убрав помеху, разобрал в хитросплетения царапин на её поверхности букву «Л». Эту пластину считайте моим свидетельством о рождении, а имя я себе выбрал согласно, конечно же, моему первому документу – Лазарь.
Родился я уже вполне сознательным и обученным грамоте. Наверное, потому, что в горе мусора, ставшей моим родильным домом, было много остатков книг».
Подойти к внезапно умолкшей игрушке, укравшей мой голос, я не решился…
*
Глава пятая
арОтАЗис
Утром я проснулся полным сомнений, как бабушкин пирожок начинкой. Игрушка сегодня не разговаривала. Списав всё на чудеса Первого дня, я подался в кухню.
Пока разогревался завтрак, я набросал карандашом очередное
