заметно прибавилось, так как многие стали считать её одной из основных характеристик человека-машины, которая вытекает из самой его природы.
Кроне Винч негативно отнёсся к этой последней идее. Он до сих пор считает, что сотрудники, занимаясь ею, занимаются формально ничем.
Особенно его в последнее время стали раздражать некоторые планировщики – любые, – которые всё пытаются исследовать, насколько человек есть машина, через понятие бесчувственности. А нашёлся один сотрудник, который на днях подошёл к нему с сомнением, применима ли вообще бесчувственность к человеку, – это был старший планировщик Рэдмонд Стай.
Стай вроде как начал с обычной консультации по бесчувственности. Он зашёл к Винчу в кабинет, тот отвлёкся – и, выслушав идеи старшего планировщика, предложил ему перейти в комнату с мягкими креслами. Там разговор и продолжился.
– Дозвольте, профессор, вернуть вас к началам вашей деятельности? – обратился Стай.
Винч нахмурился. Лицо его, со шрамом, да и ещё с какими-то морщинами и неровностями, сделалось грозным. Стай на секунду задумался, а сколько же ему лет, – об этом провозвестнике бесчувственности ходят легенды.
Профессор же поспешил улыбнуться и ответил:
– Разумеется.
– Мы, нашей командой планировщиков, в последнее время работаем над идеей человека как машины, – в ответ на эти слова профессор кивнул, как бы говоря себе, что это стандартное уже начало, – и мы пришли к выводу, что понятие человека как машины очень тесно связано с понятием бесчувственности. По сути, это неизбежное условие его существования.
– Так…
– Аргументы вас, наверно, не очень заинтересуют, – поэтому я только о том, в чём вы лучше всех разбираетесь.
Про эти аргументы Кроне от кого только не слышал. Поистине, идея получила мощнейшее развитие, оценил он.
– В общем, я про бесчувственность.
– Так, – повторил профессор.
– Вы же давно работаете в этом направлении – не могли бы вы рассказать, как, по-вашему, изменилось, в целом, это направление?
– Какое? Бесчувственность?
– Да, вернее… – Рэдмонд чуть волновался – всё-таки перед ним стоял удивительный человек. – Насколько человек стал, возможно, более бесчувственным? Или менее?..
– Ну, это смешно, – сразу отрезал Кроне. – Как он может стать менее?.. Это всё равно что превратиться обратно в обезьяну, – эволюция назад.
– Да, я понимаю, – признал Рэдмонд, что сказал лишнее по волнению. – Тогда … он стал более бесчувственным?
– Я думаю, что да.
Дальнейших объяснений не последовало.
– Хорошо, – старший планировщик, не готовый к такому ответу, замешкался, чуть потянул время. – Тогда… Вы считаете, что человек, ввиду этого, в очень высокой степени является машиной?
Кроне вновь ответил утвердительно.
А
