механические движения с воспоминаниями, от которых его сердце всегда сжималось в такой невыносимо сладкой истоме.
Попытаться представить себе загорелую до черноты спину друга, и плечи, на которых не успевали заживать отметины от его ногтей, как он хрипло дышит сквозь стиснутые зубы, и как его тело отзывается на каждое движение партнёра тяжёлой, исступлённой дрожью.
А потом они бы лежали, отдыхая, и Шарль слушал бы, как, успокаиваясь, всё более ровно бьётся у Жака сердце.
И наблюдал бы, как его глаза постепенно светлеют, становясь из малахитовых – цвета светлого винограда.
Как подсыхают капельки пота у него на висках, как улыбаются губы.
Он едва сумел вырваться из этого морока.
И, поняв, что под ним не Жак, а всего лишь Катрин, едва не оскандалился. Впервые в жизни.
Хорошо, что его тело по-прежнему действовало вразнобой с душой. Хорошо, что Катрин не видела выражения его лица и слёз, готовых выжечь глаза.
Как только наступила желанная разрядка, Шарль отпустил девушку. Привалившись к стене, торопливо подтянул штаны, кое-как поправил под так и не снятой курткой рубашку.
Ноги сделались ватными, кружилась голова.
Однако на душе по-прежнему было омерзительно пусто, он понял, что никакого облегчения не испытал. Ни морального, ни даже физического.
– Ты… – Катрин выпрямилась, опустила юбки. Её миловидное личико прямо горело гневным румянцем, она даже руку подняла, по-видимому, собираясь угостить бывшего кавалера хорошенькой оплеухой.
И замерла, увидев выражение его глаз.
– Не делай этого, – от спокойного, чужого голоса у неё по спине снова пополз невольный холодок. – Лучше остановись.
– Какая же ты сволочь! – и девушка, не выдержав, расплакалась. – Вот что это было? И ты ещё смел уверять меня, будто вся твоя лионская любовь в прошлом?
Ты же сама ничего не хотела слышать, подумал Шарль, а вслух сказал только:
– Извини.
Сказал, чтобы легче стало Катрин, а не потому, что чувствовал раскаяние.
– У тебя нет сердца! Уходи! – она всхлипнула, топнула ногой. – Видеть тебя больше не могу!
Шарль ничего не ответил. Пожав плечами, оставил дом и направился в замок.
Он очень надеялся, что удастся незамеченным пробраться к себе в комнату, однако в нижней зале обнаружились близнецы. Но только уже не дурачились, как обычно, метая ножи в каминную балку, а сидели за кувшином вина и переговаривались вполголоса.
Оба выглядели уставшими, постаревшими даже. А ведь им всего по двадцать пять, подумал Шарль, чувствуя, как душу заполняет острая жалость, что ждёт их в Артаньяне?
Больной отец, стареющая мать, вечные хозяйственные проблемы, постоянный страх разорения…
Ладно ещё, Поль: ему, похоже, нравится возиться по хозяйству, но вот Пьер…
Он совершенно не создан для
