первых помощников капитана. И убедительно доказав, что КПСС никакая не «ум, честь и совесть нашей эпохи», заявил о своем выходе из партии. А в день публикации материала сдал секретарю партбилет, предварительно выдрав из него фотографию, и уволился из газеты.
– Ну, ты и гадёныш! – кричал на него, багровея обвислыми щеками тесть. – Перевёртыш, перерожденец, двурушник хренов! Мы тебя со всей душой в семью приняли, свинья ты неблагодарная! Ты память своего деда опозорил!
– Какую еще память? – удивился Жора, который давно забыл свою выдумку о предке, якобы до смерти бившемся с басмачами за советскую власть.
– Ладно, деда! – не слушая его, продолжал негодовать Иван Кузьмич, – Ты в какое положение меня, мать твою …, поставил, а?! Меня же, из-за тебя, перерожденца хренова, партия в порошок сотрет! За потерю бдительности! Пригрел змею на груди!
– Вы бы при детях не матерились, а? – попросил, пытаясь остановить поток бранных слов, Жора.
– Нет, ты мне, поганец, скажи: ты зачем в партию вступал?!
– Хотите, честно? – с кривоватой наглой ухмылкой спросил Жора. – Ладно, будет вам по-честному: за тем же, что и другие! Потому, и вы не хуже меня знаете, что у нас в стране беспартийному ничего не светило: ни приличной должности, ни хорошей зарплаты, ни продвижения по службе. А я не хотел быть человеком второго сорта! Я хочу жить здесь и сейчас, а не когда-нибудь в обещанном вами светлом будущем! Да, поначалу я верил в ту лабуду, что вы нам с детства внушали: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!», «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!»? Ну, и где этот ваш коммунизм?
– Как же я тебя раньше-то не раскусил?! Притворялся, значит, наш приспособленец?
– Да, приспособленец! – парировал Жора, вспомнив, что лучшая защита – нападение. – Это вы, ваша партия таким меня воспитали, и не только меня! Всю страну заставили подстраиваться под ваши правила. Всех нагнули!
– Ага, и ты решил, что пришло время разогнуться, прозреть и покаяться?! И давно ты таким праведным стал? Может, и премии за свои сраные заметки вернешь?! Ты думаешь, этой поганой статейкой из пешки в ферзя превратился, имя себе сделал, знаменитым стал, наверх взлетел? Не-е-ет, ты, негодяй, всплыл, потому что дерьмо всегда всплывает! О жене, детях подумал? Ты на какие шиши будешь их содержать, а!? Тебя ж никто ни на какую работу теперь не возьмёт!
– Во-первых, не орите на меня, Иван Кузьмич! – повысил голос и Жора. От былой, пусть и непритворной, его почтительности не осталось и следа. – Какой-то вы не последовательный: то вы за, то вы против генеральной линии партии на новое мышление и на самоочищение – совсем меня запутали! У нас, если не забыли, на дворе демократизация и гласность!
– Издеваешься, что ли, демагог хренов?! Ты еще поучи меня, щенок! Нахватался: генеральная линия, генеральная линия! – передразнил Иван Кузьмич. – Да, этого твоего пустомелю «Меченого» и снять недолго, если
