была реакция на рассказ Горелова о событиях в мятежных прибалтийских республиках, требовавших себе большего суверенитета, и, особенно, – на его очень смелое предположение о том, что это только начало и что республики-бунтари, скорее всего, вообще выйдут из состава СССР.
– Ложь! – вскочил с места седой мужчина, оказавшийся секретарем посольской партячейки. – Не слушайте его, товарищи! Вы – провокатор, молодой человек! Этому никогда не бывать!
За ужином он зло сверлил Жору взглядом, что-то шептал сидящим рядом дипломатам, а потом и вовсе демонстративно ушёл из столовой.
Провожавший Горелова пресс-атташе Илья Осипов посоветовал забыть и наплевать:
– Упёртый мужик! Он всех нас тут по струнке учит ходить. Что ты хочешь: сын латышского стрелка! Тебе на промысел когда?
– Обещали через день отправить.
– Вот и ладушки. У меня на завтра больших дел нет, давай тебя покатаю, немного Дакар покажу: когда ты еще здесь побываешь.
Утром следующего дня паром высадил их на острове Горе, откуда две сотни лет назад работорговцы отправляли черных невольников в Америку.
– Жуткое место! – поёжился Илья в ставшей музеем бывшей тюрьме. – Представляешь, здесь рабов клеймили, набивали в эти крохотные камеры по нескольку десятков человек. Сутками, в ожидании отправки на корабли, они стояли в кандалах, без сна, еды, воды, тут же справляли естественные надобности. Смрад, вонь —ужас! Представляешь: здесь и в трюмах кораблей погибли шесть миллионов человек из прошедших этот ад и вывезенных отсюда двадцати!
Экспонаты музея: черепа, кости, кандалы усиливали гнетущее впечатление от рассказа добровольного гида, и Горелов вздохнул с облегчением, когда они вышли на наружу, где ничто не напоминало о страшном прошлом острова. Радовали глаз пряничного цвета дома на узких улочках, их ограды оплетала яркая зелень с распустившимися цветами, на площади рассаживались для молитвы паломники в белых одеждах до пят.
– Проникновенье наше по планете особенно заметно вдалеке? – процитировал любимого Высоцкого Георгий, увидев вырезанную на стволе росшего тут огромного баобаба надпись «Здесь был Ваня». – Наши люди и тут отметились?
– Ничего удивительного: сюда на экскурсии наших моряков возят, – пояснил Илья. – Какой-то придурок отличился, оставил о себе память на века. Давай-ка заглянем на пару минут к одному моему знакомцу и вернемся в Дакар.
Они подошли к двери в скале, которую им открыл, приветливо улыбнувшись, очень высокий, седой, красивый, с неожиданно по-европейски правильными чертами лица, черный человек. «Прямое доказательство многолетнего присутствия здесь колонизаторов – португальцев, французов, – пояснит ему потом Илья. – В здешних неграх много чужих кровей намешано».
– Баскетболист? – шепнул Георгий.
– Не угадал, бери выше: бывший генеральный секретарь союза художников Сенегала! У него в этой пещере мастерская. Извини, давай поздороваемся.
