style="font-size:15px;"> – Что такое?
– Сломался велосипед… Ночевать в степи не могу – насморк.
Семён Савельевич кстати и натурально чихнул.
– Так переночуете у меня… Я сейчас…
Председатель открыл ворота и впустил самосвал. Самосвал задрал кузов над специальной ёмкостью, и из него посыпался какой-то новый гостинец для Октябрины.
В селе ужинают поздно. За ужином хозяйка подобрела, глядя как проголодавшийся Фазаратов уплетает всё, что она приготовила. Ужин состоял из салата. И понятное дело, за знакомство не обошлось без выпивки.
– Армяне у нас тут кошару строили. Из Армении, – пояснил председатель, наливая по добрых полстакана отборного армянского коньяку.
– Эх, не пойму чего в нем такого, что дорогой такой… – раскраснелась Маша и наколола на вилку кружок от помидора, который неловко крутнулся на зубцах и моментально сполз по ручке.
– Семён, расскажи про твою работу, – обнял гостя товарищ Трофимов, – а то мой шалопай на тот год школу заканчивает. Может, его археологом сделать?!
– Сын что, историю любит?
– Лентяй он! – почему-то обозлился председатель.
– Что ж ты так про родного сына! Учителя вон хвалят, особенно по физике, – тут же вмешалась Маша.
– Да хвалят, хвалят…
– Где он сейчас?
– В гости сорвался. Я ведь сюда недавно переведён, а он отвыкнуть не может. Поехал к друзьям в соседний колхоз, а может, к девке…– сообщил Пётр Гаврилович и потянулся было к «Отборному», но рука вместо бутылки нашла на столе пустое место.
– И когда ты успеваешь? Тебе бы в цирк фокусником или воровать, – обиделся на жену Трофимов, в сердцах противно скрипнул вилкой по эмали, вылавливая оставшиеся помидоры в золотистом соке, и выловил все.
– Подрезать ещё? – с готовностью предложила Маша.
– Нет, спасибо, – вяло ответил Фазаратов.
Последнее слово хозяина произвело на него нехорошее воздействие. Он с трудом сохранял заинтересованный вид во время увлечённого рассказа председателя о будущем сына-шалопая. «…У нас есть свой государственный университет в городе…» – долетело до Фазаратова, и он опять погрузился в тягостные и неотвязные размышления: «Всю жизнь вру. Вор я, а не археолог…»
– …юристом! – ворвалось словечко и клином застряло в голове у Семёна Савельевича.
– Сёма, да ты совсем уснул. Давай, мать, стели.
Мать уже давно все сделала и с умилением слушала мужа. Глаза у неё влажно блестели.
Шуршащая простыня приняла измученного и простуженного путника. Семён Савельевич забылся адским сном.
В первую очередь, непонятно как он опять оказался на скифском кургане и почему-то снова с лопатой. Семён Савельевич не узнавал холм – вместо весёлой зелёной шевелюры матово и зловеще отсвечивал огромный гранитный череп. Ужасное сходство довершали два зияющих провала на месте глаз, и ввалившийся каменный рот с редкими осколками зубов-камней.
