с соседями, за что неоднократно попадал в милицию.
Будучи ещё неженатым, Колюня, настороженно поглядывая из-под низкого лба маленькими, круглыми и тупыми глазками на довольно привлекательную молоденькую Лидию, из ревности избивал её – та вечно ходила с синяками. Когда девушка забеременела, молодые люди поженились, зажили в купленном его родителями доме. Избивать муж стал чаще. С работы Колюня, обезьяна в штанах, возвращался пьяным. Если что-то было не по его, кричал, распускал руки, в результате чего жена получала гематомы на теле и сотрясение мозга. А не понравиться могло многое, например, просьба не пить, отдавать зарплату ей, а не пропивать – не на что было приобретать продукты, содержать ребёнка.
– Зачем жила с ним, если он дрался? – задала судья подсудимой вопрос. Та лишь растерянно похлопала широко раскрытыми от испуга глазами.
Действительно, что удерживало женщину возле мужа-алкоголика, не сумевшего дать ни любви, ни материального благополучия и, словно вампир, подпитывавшегося Лидиной энергией, вытягивающего из неё силы? Ведь доказано, что пьяницы и алкоголики специально провоцируют агрессией своих жертв, чтобы вызвать у них возмущение и взрыв эмоций, поглощая выделяющуюся при этом недостающую им энергию. Особенно трудно приходится в семьях алкоголиков детям.
У Лидии, нянечки детсада, оклад был более чем скромным, который она тратила не только на себя и ребёнка, но и вынуждена была кормить и одевать мужа, который не считал нужным вносить свой вклад в семейный бюджет. Уйти ей было некуда – родители тоже спились. Надеялась, что Колюня исправится? – тот много раз обещал бросить пить. Но, увы, этого не случилось! Неуверенная в себе, она, боясь одиночества и бездомности, каждый раз прощала его. Но прощала ли на деле? Недаром в школе-интернате, да и в училище тоже она носила с собой вилку, чтобы дать отпор обидчикам – тихие воды глубоки! Как оказалось, и мужу она не простила побоев и унижений, которым тот подвергал её, жестоко отомстила, по словам адвоката, «находясь в состоянии аффекта и неправильно оценив ситуацию».
В тот злополучный день супруг, здоровенный бугай, снова поднял на неё руку, поливая отборной нецензурной бранью, больно ударил огромным кулачищем в лицо. Ошеломлённая очередной его жестокостью, хрупкая Лида не удержалась на ногах, рухнула на пол. Но гнев придал женщине сил. Поднявшись, быстро схватила подвернувшийся под руку кухонный нож, крикнула в сердцах:
– Я тебя убью, негодяй! – Она не собиралась убивать, угрозой хотела лишь остановить мужа от дальнейших побоев.
– Давай! – дебильный глава семьи, уверенный в своей безнаказанности – трусиха-жена не осмелится тронуть его – выпятил грудь. И она, неожиданно даже для себя самой, ударила прямо в сердце, вымещая свою ненависть за несостоявшуюся жизнь сначала в родительском доме, потом – в мужнином. Это был настоящий бунт, протест против бытового садизма и насилия, систематически творимых
