и поникший.
Не нарушая молчание, Мариголь медленно цедила бардовое вино, согревая серебряный бокал тонкими пальцами. Ждала. Не торопила.
С чем пришел Крысолов? В Королевстве война? Мор? Голод?
Наконец, Дигар поднял глаза, толстой пятерней неловко ухватил бокал, мгновенно осушил и, утерев потрескавшиеся губы грязным обтрепавшимся рукавом, откинулся на спинку стула.
Выдохнул. И казалось, с губ его сорвался еле слышный стон. Долго мял свои загрубевшие руки, разглядывал кое-где обкусанные ногти, беззвучно шевелил губами.
Наконец, тихо начал:
– Баронесса, в Королевство пришла беда, – на мгновенье зажмурился, – полчища расплодившихся крыс кочуют по стране.
Рассказ его был долог и странен. Под Галибором случилось землетрясение небывалой мощи. И потревоженные крысы в панике бежали из тех мест. Покатились серой прожорливой волной на запад, плодились, множились, и по дороге к ним примыкали все новые и новые стаи обезумевших грызунов. Полчища ненасытных тварей шли сквозь деревни и города, уничтожая поля, амбары, продовольственные запасы, обрекая людей на голодную смерть. Множество людей и животных были загрызены насмерть. Из городов в панике бежали кошки. Крысы прыгали в люльки к младенцам. Стаями бродили по ночным улицам, атакуя одиноких прохожих. И каждое утро находили обезображенные, обгрызенные трупы на мощеных мостовых.
Даже воды самой широкой в Королевстве реки Верлисы, не смогли остановить их. Тысячами грызуны тонули, захлебывались, успевая вцепится зубами в морды барахтающихся рядом сородичей, увлекая их на дно. И долго еще мутные воды Верлисы выносили на берег вспухшие крысиные тела, а шакалы и лисы пировали на берегу, оглашая окрестности радостным хохотом, визгом. Но большинство крыс переправилось через реку, продолжив свое устрашающее шествие.
Крысолов плотно сжал губы, потер виски пальцами.
– И еще, – он понизил голос, отчего то оглянулся, и прошептал, – вслед за крысами идет странный народ. Называют их – Ургол. Никто не знает, откуда он появился. Говорят, – зелены они лицом, безволосы и тощи. Глаза их – узкие щели. И пахнут они – плесенью.
Мариголь вцепилась пальцами в ножку бокала.
– Ты видел?
– Нет… говорят…
– Сказки все! – в горле пересохло, она быстро допила остатки вина.
Порывисто встала из-за стола.
– Тебе постелют в гостевой.
И вышла из залы стремительно, будто спасаясь. Не хотела больше видеть этого мрачного человека с желтой морщинистой кожей и ужасом, змеей свернувшимся в глубине глаз. Она не может, не хочет верить в эту чушь. Сколько раз ей доводилось слышать нелепые россказни про оживших чудовищ, которые вымерли уже тысячи лет назад или не существовали вовсе.
Она гнала эти мысли. Но тревога не отпускала. Мариголь спустилась в погреб, выбрала бутылку старого доброго
