ему вдруг придётся не по вкусу наша стряпня.
Хинкли с величественным видом, показывая, что он как бы «умывает руки», удалился из кухни. Честер не любил своего хозяина. Почти так же он не любил и мистера Дидесхаймера. Коротышка Фриц Диди заводился из-за любого пустяка, такой уж у него был характер склочный. Он требовал к себе повара, смотрел долгим гипнотизирующим взглядом, будто бы собирался заглотить его в придачу к уже слопанному обеду, после чего бросал на стол свой огромный пистолет и, тыча в азиата похожим на волосатую сосиску пальцем, орал, что когда-нибудь (и в этом нет сомнения!) его китайская душа вылетит вон подыскивать себе более подходящее, без сквозняков, место. Честер знал – гангстер и в самом деле мог в любой момент пристрелить его точно собаку. Диди на все было плевать – он вообще мог пристрелить кого угодно.
Но Честер не считал себя собакой. Он был человеком, а поскольку в двуногом существе ещё с адамовых времён поселился мятежный дух, то и в его душе зрели ростки революционного протеста. Подзатыльник стал последней каплей, переполнившей чашу азиатского терпенья, ростки дали всходы, красный цветок революции распустил свои страшные лепестки. Китаец Честер с кровожадным блеском в глазах схватил полуметровый тесак, взмахнул им, и… с аптекарской точностью разрубил цыплёнка на две половины.
* * *
В полдень, высокомерно сверкая хромированными деталями, безумно дорогой бежевый автомобиль притормозил у «Весёлого цыплёнка». Первым туда ввалился Люк Траки – двухметровый громила, напоминавший слона в двубортном костюме. Его круглую голову, затерявшуюся среди бескрайних плеч, горделиво украшала шикарная фетровая шляпа «а ля Гарри Купер». За ним вразвалочку пожаловал сам Фриц Дидесхаймер – элегантный, насколько может быть элегантной 36-фунтовая туша высотой в 5 футов и 3 дюйма. Он щелчком отправил в засуетившегося Хинкли дымящийся окурок сигары (любимая шуточка Диди), сплюнул на пол, придирчиво зыркнул по сторонам.
− Добрый день, Фриц! – кинулся к нему Леви с дружелюбной ухмылкой от уха и до уха. – Не беспокойтесь.. я распустил всю прислугу. Как дела?
– Хуже некуда, – процедил Диди. – Макаронники везде суют свой итальянский нос, особенно этот, как его… Бенцони. Пора пустить их на спагетти, как считаешь, Люк?
− Стоит шепнуть босс… – громила с готовностью выпятил челюсть.
– Пока не могу, – вздохнул огорчённо Диди, – Но будь моя воля…
И он выразительно чиркнул по горлу ногтём.
− Ну да черт с ним, с Бенцони. Подавай-ка быстрее жратву. Надеюсь, хоть здесь меня не отравят, – гангстер с подозрительностью уставился на Хинкли.
− Да что вы! – искренне возмутился тот. – Всякий знает, что Фриц мой лучший друг! Верно, Люк? Кто-кто, а я-то разбираюсь в людях. Он, ведь, всего лишь с виду такой суровый, наш Фриц. Но душа у него добрая, ровно у невинного младенца, розового, как… как… – Леви едва не сболтнул «как у поросёнка»,
