и которые реализует в своем жизненном поведении юный лейтенант Кузнецов. И хотя по условиям времени Ю.Бондарев не акцентирует на этом внимание, но «сигналы» читателю подает. Вспомните, как незадолго до гибели Зои Елагиной, в которой повинен и он, Дроздовский, комбат, уже не владея собой, кричит ей: «Вон Кузнецова лучше успокой! Он добренький, и ты добренькая!.. Оба Иисусы Христосы! Только пусть все твои мальчики знают, особенно Кузнецов, ни с кем из них спать не будешь! Не надейся, сестра милосердия!» Здесь даже, казалось бы, бытовое, «должностное» понятие – «сестра милосердия» – обретает символический смысл. Не случайно в портрете санинструктора Зои Елагиной преобладает белый цвет, символизирующий ее непорочность, нравственную чистоту и святость.
Нет, герои бондаревского романа не олицетворяют собою какие-то нравственные постулаты, которые превратили бы произведение в жанр назидательной литературы, в своего рода «поучение». Они рисуются как живые люди, со всеми своими страстями и слабостями, но имеют четкие нравственные ориентиры, которым не изменяют и на пороге смерти. По мнению В. Коробова, своеобразие романа «Горячий снег» заключается в том, что в предшествующих «военных» повестях разнообразие характеров «как бы заслонялось для неискушенного читателя самим движением сюжета, стремительным развертыванием действия, а потому и внимание на несхожести характеров не задерживалось. Более того: только внешне как-то похожие, но внутренне абсолютно разные, герои повестей долго еще, до следующего чтения, оставались в памяти одинаковыми по всем статьям.
В «Горячем снеге» действие развивается не менее стремительно, чем в известных повестях, но уже при первом чтении успеваешь, как говорится, рассмотреть в лицо и пристально если не всех героев романа, то подавляющее большинство их, вплоть до жены командарма Бессонова, которой отведено в книге едва ли два абзаца»[42].
Этому способствует, я бы сказал, «центростремительный» тип повествования, избранный Ю. Бондаревым в «Горячем снеге». Вспомните, к примеру, солженицынский «Один день Ивана Денисовича», в котором при наличии других персонажей – без этого произведение просто-напросто не смогло бы существовать – все фокусируется на личности главного героя, проявляющей себя на весьма локальном пространстве, что способствует концентрации писательского внимания на внутреннем мире ее. То же свойственно и роману Бондарева, в котором – в сущности – предстает один день из жизни защитников Сталин-града, показанных на «пятачке» огневой позиции. Тут уж им не спрятаться от «увеличительного стекла» писателя, фокусирующего его внимание на мельчайших деталях переживаний героев.
Но «пятачок» этот весьма обманчив. Он – как капля морской воды, в которой содержится все, что есть в море. К нему стягиваются все нити того, что происходит не только в артиллерийском расчете, взводе, батарее, но и в дивизии, армии, фронте, Ставке Верховного Главнокомандования.
