в единообразный, дремотный звук, и над всем этим – над звуками, над дорогой, над орудиями, над машинами и людьми – тяжко нависала из ледяной синевы белесая пелена с радужными иглами солнца, и вытянутая через степь колонна заведенно двигалась под ней, как в полусне».
Все ждали встречи со Сталинградом, но колонна отдалялась от него, уходя на юго-запад. Сержант Бондарев, как и его герои из романа «Горячий снег», «не знал, а только догадывался, что Сталинград теперь оставался где-то за спиной, как бы в тылу, не знал, что вся армия и, следовательно, их дивизия, в состав которой входили артполк и его батарея, его взвод, форсированно двигались в одном направлении на юго-запад, навстречу начавшим наступление немецким танковым дивизиям с целью деблокировать окруженную в районе Сталинграда многотысячную армию Паулюса». На помощь ей двинулись танковые армады Манштейна. Как заявлял впоследствии гитлеровский фельдмаршал, «мы тогда начали с противником состязание не на жизнь, а на смерть». И командир расчета 82-миллиметровых орудий Бондарев попал в самое пекло операции по деблокированию фашистских войск.
Никто из тех, кто совершал этот декабрьский марш, для многих – последний, не знал, где ждет его встреча с врагом. Что ждет армию, знал ее командующий генерал Бессонов, худой, болезненный, с некрасивым лицом, прихрамывающий после ранения. «Ему известно было, что на Котельниковском направлении фронт едва держится, что немецкие танки за трое суток продвинулись на сорок километров в направлении Сталинграда, что теперь перед ними одна-единственная преграда – река Мышкова, а за ней ровная степь до самой Волги. Бессонов отдавал себе отчет и в том, что в эти минуты, когда, сидя в машине, он думал об известной ему обстановке, его армия и танковые дивизии Манштейна с одинаковым упорством двигались к этому естественному рубежу, и от того, кто первым выйдет к Мышковой, зависело многое, если не все».
Успех ударной группировки деблокирования, которой командовал генерал-полковник Гот, вселил уверенность в немецкие войска. «Держитесь, – радировал Гот в штаб Паулюса. – Освобождение близко. Мы придем». Когда армия, в составе которой был и расчет Бондарева, начала разгружаться на сталинградской земле, поступило сообщение о начавшемся контрнаступлении немцев на Котельниковском направлении, о кровопролитных боях на рубеже реки Аксай.
На северный берег реки Мышковы дивизия вышла глубокой ночью, когда на небе появился первый проблеск рассвета, и начала вгрызаться в прокаленную морозами землю. Лопатам она не поддавалась, а киркой много не наработаешь. Мороз сковывал дыхание, слеплял веки. Неутолимо хотелось пить – жевали скрипящий на зубах снег. «Мы были мокрыми от пота, – вспомнит позднее Бондарев, – и вода Аксая из полыньи показалась нам сладкой…»
Первым делом подготовили орудийные площадки. Вымотавшись на них, начали отрывать землянки в крутом обрыве берега. Бой начался на рассвете, когда восточная часть неба стала медленно
