прекрасную даму, по пути рассказывая, что где находится и как располагается.
– Вот это моя гостиная. В том дальнем углу, – он указал на первый столик, приковавший к себе взгляд, – я её называю, «карманная столовая».
Линси, сделав несколько осторожных шагов вперёд, ступила на пушистый белый коврик, постеленный ровно посередине комнаты.
– Пожалуйста, прошу на второй этаж.
Парочка поднялась по крутой прямой лестнице наверх и оказалась в уютном маленьком помещении с большим окном у самой кроватки. Сквозь прозрачное стекло открывался чудеснейший вид на ночной посёлок, предместье города, весь сиявший запасёнными на закате огнями. Линси, уже привыкшую к небогатому убранству этого огромного дома, поразило то, что сводчатый, балочный потолок вовсе не подчинялся данному правилу. Вырезанные из тёмных и светлых пород дерева перекрытия и перемычки отлично гармонировали друг с другом. Правда, приятный пряный запах новой древесной плоти к этому времени уже давно улетучился, и в комнате господствовал душноватый аромат перины и одеяла. Но классическая архаичность потолка по-прежнему намертво приковывало к себе воображение любопытной исследовательницы и безуспешной мечтательницы. У гостьи складывалось ощущение, что сейчас она стояла не на втором этаже коттеджа, а в капитанской кубрике на парусной шхуне, бороздившей неизведанные и бескрайние просторы океана, в штормах и при штиле, качаясь на пьяных голубовато-зелёных волнах. Грандиозность ворожила бурные и смешливые фантазии Линси.
Девушка, находясь под сильным впечатлением от увиденной деревянной средневековой декорации, никак не могла взять в толк, осознать казавшуюся ей чересчур диковинной деталь: в одном доме, за одной оградой, под одной крышей уживалось два совершенно различных, противоположных мира. Первый – скромный, простой, незаурядный, но необъятный, поглотивший все сферы человеческой жизни. Другой – маленький, богатый и уютный, хранивший в себе, как за семью замками, только самое ценное и необходимое для души – чувства, закалённые в реальной материи, которую можно было потрогать, пощупать, увидеть собственными глазами. Два времени, два пространства шли вразрез друг с другом, и отчего-то данная противоречивость вызывала у юной девушки синдром дежавю. Где-то она с ней встречалась, но где именно – сказать трудно, а уж тем более вспомнить.
– Хм, миленько, – кокетливо прозвенел тоненький голосок; Линси, продолжая удивлённо рассматривать странно экзотичный потолок.
– Это моя спальня, – с некоторой гордостью проговорил Эдуард и присел на постель. – Садись, не стесняйся.
– Спасибо большое, но я лучше тут, в сторонке, постою, понаблюдаю…
– Да, не бойся! Похожа сейчас на пугливого котёнка, которого оторвали от матери и принесли в чужой дом. Присаживайся, давай. Прошу
– Нет, Эд, мне, правда, неловко как-то, – строго сказала девушка.
