любопытства она еле удерживалась от смеха.
– Делай, что говорят,– прошептал Роман.
– А тебе зачем?
– Тебя не касается,– сказал, как проклял, Искупников.
Дверь громко захлопнулась.
Минут через двадцать явился Андрей. Ему что-то тихо говорила Оксана в прихожей, когда Роман сбежал с лестницы и схватил юношу за руку.
– К себе иди. А то состаришься,– бросил он в жену.
Андрей в испуге пытался вырваться, но Роман даже не заметил его стараний. До мученической, монашеской боли в груди Искупников о чём-то переживал и ужасно торопился. Им встретился уже окончательно успокоившийся, но ещё с красными глазами сын Романа, Отец и его не заметил. Андрей еле успевал за ним и то и дело спотыкался.
Они заперлись в комнате на втором этаже. Роман выглянул в окно, повертел головой и закрыл форточку, боявшись, как бы их не подслушали. Даже с природой он не хотел делиться тем, о чём намеревался рассказать Андрею.
– Выпьешь?– спросил Искупников.
– Не сейчас.
– Это правильно.
Роман боялся и медлил. Он был похож на маньяка.
– Слушай,– прошипел он,– ты никому не говори.
– О чём?..
– Сейчас узнаешь,– Искупников делал вид, что напряжённо думает; его голос вдруг стал стеклянным, холодным.– Ты только никому… Обещай.
– Хорошо, обещаю.
Роман усадил Андрея на пол и сам разместился рядом с ним.
– Сам понимаешь, место сейчас такое,– сказал он, наверняка зная, что за дверью стояла и подслушивала Оксана.
– Нет.
– Не важно… Всё сейчас не важно. Слушай меня внимательно. Когда я вышел из тюрьмы… Давно это было. Знаешь, о чём я тогда думал? Не знаешь. Я думал о свободе. О том, что я её лишился. Можно ли вернуть свободу тому, у которого её однажды отняли.
– Думаю, нет.
– А мне на это наплевать! Ха!.. Потому что я думал о том, что я был свободен только в тюрьме.
– Это болезнь. Ты бедный.
– Что я там видел? Что нашёл? Вонь, грязь, мерзость, гадость, кровь. На моих глазах там зарезали человека. В двух метрах от меня. А именно там я был свободен и счастлив. Представляешь, можно одновременно быть и свободным, и счастливым!.. А почему? Я там никому ничего не был должен. Там были такие же, как я, и даже хуже. Не было ни родителей и их разборок, ни сестры с её тараканами и страхами, ни жены с её ножками. Я был свободен от жизни. Не это ли единственное счастье? Я был вне жизни и вне смерти. Я был человеком там, где убивали человека и людей.
– Забудь про всё… Просто живи и не будь эгоистом.
– Ха! Думаешь, мучить себя это эгоистично? Давно я это уже пережил…
Искупников поднял руку вверх, затем приложил палец к губам.
– Тс-с! Жёнушка там!
– Где?– вторил ему шёпотом Андрей.
– За дверью.
– Разве?
Роман бесшумно подкрался к двери
