прикоснулась к стене дома и стояла, как двоешница у доски в школе. Она говорила, что ничего не произошло, что она на меня не сердится, что ничего такого не случилось, и она в порядке. Часто моргал, губы её чуть дрожали, ещё немного и она бы зарыдала. Мы стояли лицом к лицу. И я вдруг начал смеяться самым простодушным, наивным смехом. Прямо ей в лицо. Я, наверное, две минуты смеялся. А она стояла… Бедняжка, даже не догадывалась, что в то мгновение я мучился в тысячу раз сильнее, чем она. Будь у меня тогда пистолет, я бы застрелил или её, или себя. А, может, сначала её, а потом себя.
– И она тебе ничего так и не сказала?– вскинулся опять хозяин.
– Нет. Ничего не сказала, как будто нарочно мучила…
– А дальше? Ударила?– бывший жених вдруг оживился, взгляд его посветлел, на лице вот-вот бы замелькала улыбка.
– Ударила? Ты сумасшедший? Ничего она не сделала! Мы пошли обратно к мосту. Там ревела какая-то девица, и мне ещё сильней захотелось в тот миг, чтобы прелестница моя заплакала… Мы простились на мосту, и я поехал к Андрею. У него тогда был день рождения. А у меня день гибели, ха-ха… Шучу…
При этих словах Дмитрий разразился смехом, коротким и слабым, как будто искуcственным.
– Хоть бы раз позвал… к себе на день рождения.– Алина, словно сонная, говорила тягуче и брезгливо. Весь вечер она то волновалась, то находилась в самом безмятежном состоянии.– А то всяких зовёшь… А нас нет.
Она пустым взглядом посмотрела на Дмитрия и опустила голову.
– Я бы с радостью, да вам, особенно тебе, будет скучно на празднике. Ведь я напьюсь. И буду приставать к кому-нибудь.
– Ну уж этого мы все насмотрелись,– Алина поправила на запястье золотой браслет и с клеопатровским, вальяжным хладнокровием положила руки на подлокотники кресла. Она подмигнула Дмитрию так, чтобы все это видели. Но Андрей, как назло, отвернулся, и ей пришлось это проделать ещё раз.– И женишок, наверное, тоже насмотрелся.
– Я? Нет. Честно.
– Как жаль!
Хозяин мгновенно приуныл. Он мутными, тоскливыми глазами глядел на Алину, только теперь осознав, что она и в начале вечера не всегда была откровенна.
Белая ручка с браслетом на запястье поднялась вверх, приказывая хозяину молчать. Увидев желанное изменение в лице хозяина, Алина вернулась к Дмитрию:
– Скажи-ка, а ты простил?
– Кого именно?
– Ты простил за тот случай на Ленинской?
– Ау, кого простил-то?
– Как кого?
– Себя?
– Нет. Ту девушку… Ты же сказал, что она, как бы, нарочно молчала.
– Не до конца я простил её.
– Не до конца… Как можно прощать не до конца?.. Уж лучше вообще не прощать,– она махнула ручкой, но тут же задумалась, начав быстро крутить кольцо с большим топазом на указательном пальце,– верный признак её
