style="font-size:15px;"> – Что?
– Кое-что помню… Рассказывай.
– Что рассказывать?
– Я сильно был пьяный?
– Сильно.
– Грязный был, да?
– Да, грязный.
Роман цокнул языком.
– Я видел ту девчонку. Рассказывай.
– Что рассказывать?– мальчик ужасно трусил, не понимая, что его отец трусил в том момент в два раза сильнее.
– Смеялась она? А ну, говори! Смеялась?
– Нет.
– Не ври. Я же всё видел. Говори!
– Да, смеялась.
– Так… А ты?
– Папа, я не хотел тебе врать. Она хорошая, но теперь… Тогда.
Отец ударил кулаком в стену.
– А ты-то, сынок, чего? Чего ты ко мне-то побежал?
– А я…
– Говори, как на духу. На месте надо было! Чего побежал?
– Я… Я думал,– мальчик захныкал. Слёзы падали на пол, как страдания на душу.
– Ну! Давай!
– Я думал,– он опасливо рванулся к отцу,– что ты умер. Я испугался. Я думал, зачем она мне, если ты умер.
Ребёнок уже заикался от рыдания. Его лицо маково покраснело. Искупников вбежал в спальню и бросился к окну. Мальчик побежал за ним.
– Ох, зачем же? Зачем ты так?– крикнул Роман и что-то простонал вдогонку.
– Папа, ты что?
– Запомни на всю жизнь, что отец – твой последний человек. Твой отец – пьяница, пропащая душа. Слышишь ли ты меня?
Мальчик заревел ещё громче и начал обнимать отца за колени.
– Папа, папочка! Я люблю тебя! Папочка, как я рад, что ты жив. Не ругайся. Не надо на себя ругаться. Ну их всех… Папочка, ты толкьо не расстраивайся. Успокойся. Ты что плачешь?
Искупников в самом деле рыдал, как и его ребёнок.
– Папа, папочка! Не плачь! Я прошу тебя.
– Уйди, сынок.
– Не плачь, папочка.
– На всю жизнь запомни, отец твой – пьяница. Нет хуже меня человека. До смерти это помни.
– Не буду… Мне всё равно, какой ты… Я тебя люблю.
– Я – сволочь. Пьяница. Это так. Я худший.
– Папочка…
– Ах, ну почему я такой?– Роман всхлипнул и закрыл лицо руками.
– Ты у меня самый лучший. Ты жив, папочка. Мне больше ничего не нужно.
– Уйди, сыночек. Не надо. Уйди отсюда, родной, любимый мой. Иди к матери.
– Не хочу,– мальчик продолжал крепко обнимать его за колени.
– Уйди, сынок.
Он выпроводил мальчика из комнаты и заперся.
– Папа… Папочка! Папочка, открой! Папочка!
Ребёнок ещё долго плакал и стучал кулачонками в дверь.
Его мама, молодая женщина двадцати семи лет, всё это слышала, но долгое время не решалась реагировать. Она расчёсывалась перед зеркалом и
